- Так что тут заинтересовало Дика? Совершенно ясно, что мы уже выудили все документы.
И едва ли они стоили затраченных усилий, подумал Иоганн. Может, фальшивые банкноты и чертежи ракет ещё представляли определенный интерес; но список балканских агентов, вряд ли переживших последовавшую войну... Он рассмеялся.
- Ты думаешь?
- Конечно, это же очевидно! Здесь так и сказано...
- Здесь сказано совсем не так. "Из достоверных источников", вот и все. Из каких достоверных источников?
- Но государственные представители...
- Говорят правду, только прочитай ещё раз, что именно говорится... Это все означает, что мы просто прекратили работы.
- Но здесь говорится... - настаивал Иоганн.
- Ничего подобного, - нетерпеливо перебила Анна. - Они просто стараются создать такое впечатление. Просто чтобы внушить людям вроде твоих русских туристов и французского учителя, что они теряют время понапрасну, слоняясь у озера. А это позволяет предположить, что причина слоняться там есть, и достаточно веская, чтобы правительство заволновалось и захотело отпугнуть от этого занятия непрошенных гостей. Это... это тайная дипломатия, так говорит Дик.
- Так говорит Дик, - передразнил он и рассмеялся.
- Да, - сказала Анна, её голубые глаза потемнели от негодования.
- Но он не считает, что непрошенных гостей удастся отпугнуть?
- Некоторых - нет. Они отлично знают, что нацисты утопили много таких контейнеров, и содержались в них не только имена балканских агентов.
- И такая мелочь подтолкнула его к этой эскападе! - Иоганн закурил и вылил себе в чашку остаток кофе. - Законченный идиот, - заключил он, покачивая головой.
- Да, - она метнула в него яростный взгляд. - Только законченный идиот мог приютить пятнадцатилетнюю беженку с трехмесячным младенцем на руках, дверь за ней закрылась, и Иоганн остался один, уставившись в пустоту.
Кофе остыл, но он допил свою кружку. У сигареты был вкус опилок. Первый раз за много лет Анна вслух упомянула Вену. Дик тоже об этом помалкивал, только один раз изменив своему правилу, чтобы объяснить, почему привез Анну в Зальцбург: "Я увез её подальше ото всего, что могло напомнить ей о страданиях в Вене". И именно Дик устроил усыновление ребенка: "Это была часть общей терапии. Для Анны - последний шанс. И для меня тоже. Изнасилование изуродовало её сознание, оставило отвращение и ужас вместо доверия. Много месяцев, даже когда она сама захотела жить вместе со мной и перестала убегать, она вздрагивала, если я касался её волос, если гладил её по щеке". Вот так, подумал Иоганн с горечью, это чужестранец подобрал мою сестру, слоняющуюся по руинам знакомых улиц - все знакомые, которых она надеялась найти, или погибли, или уехали, и их новые адреса были неизвестны. Я не смог помочь ей тогда, когда она больше всего нуждалась в помощи. Меня вообще там не было.
