– Понятно, а Вы дали согласие помочь Петру Степановичу?
– Нет.
– Почему?
– Да я же совсем не знал Петра Степановича. Какой-то делец из Воркуты уверяет меня, что он хороший человек, просит помочь, обещает хорошие деньги за помощь. Но я же не самоубийца.
«Да уж, ты не самоубийца, ты убийца. И даже помнишь, что делец был из Воркуты», – подумал Крещенский.
– Ну а почему Пётр Степанович обратился именно к Вам?
– Не знаю, наверное, счёл меня дурачком, но я не уверен, что я единственный, к кому он обращался.
– Вы были с ним знакомы раньше?
– С кем? С Петром Степановичем? Немного, он был клиентом нашего банка.
На этом Руслан Владимирович неожиданно закончил допрос.
* * *
Борис очень обеспокоился вторым допросом.
«Они обнаружили связь между двумя убийствами. Да, с обоими убитыми я был знаком, но я же не убивал, – успокаивал себя Борис. – Ну и что, что я обоих знал, ну и что, что оба умерли одинаково, а где доказательства, что я причастен к их смерти? Интересно, что им наболтала эта истеричка? Хорошо я выпутался с её ревностью. Сволочь, сказала, что мы и раньше встречались, надеюсь, ума-то хоть ей хватило не говорить, по какому вопросу. Хорошо ещё я тогда оказался у Ленки, а то бы сейчас и эту дуру эта истеричка приплела сюда».
Борис волновался, но почему-то на этот раз его волнение носило новый характер: оно не обжигало как раньше душу, не вызывало головную боль, теперь волнение по-новому неприятно давило на самолюбие, вызывало злобу, досаду, даже бесило. На этот раз Борис не рисовал, как раньше, в воображении своё заключение, он сетовал, что его незаслуженно обижают, унижают дурацкими вопросами, подозрениями, ведь он никого не убивал. Вот пусть попробуют, докажут. Сейчас Борис и думать стал об одних и тех же вещах по-другому, как будто бы с приобретёнными должностью и деньгами он приобрёл и другую истину. А истина Бориса была до нелепости проста – человек с деньгами всегда прав. И сейчас все рассуждения Бориса базировались на этой истине, он считал себя правым. Какой-то крысёнок пытается его, Бориса, загнать в угол! Ну что он докажет, что?
* * *
Перед началом третьего допроса Борис искренне возмущался:
– Я уже рассказал всё, что мне известно, сколько можно! Мне нечего больше добавить к сказанному!
Но оказалось, у следователя были к нему ещё вопросы, и Борису было что добавить. Первый вопрос был задан ему о Романе. Показав его фотографию, следователь спросил Бориса, знает ли он этого человека. Борис ответил, что впервые видит его.
