Свет луны посеребрил древние камни парапета, отполированные временем и солеными ветрами. Выдохнув облачко пара, Кит оперся о парапет локтями и уставился на пустынный пляж внизу.
Он знал, что все попытки заснуть этой ночью будут напрасными. Бессонница сильнее всего одолевала его сразу после возвращения из зон боевых действий в мирную жизнь — организму требовалось время, чтобы отвыкнуть от ежеминутной бдительности и снова научиться расслабляться. А визиты в Элнбург никогда не способствовали расслаблению, так что перспектива выспаться казалась вдвойне невероятной.
Кит выпрямился, засунув ледяные руки в карманы. В пустыне он всегда отвыкал от местных колючих, кусачих холодов. Но сейчас они стали реальностью — как и обычная мешанина эмоций, захлестывавших Кита каждый раз, когда он приезжал в Элнбург. Он занимался едва ли не самым опасным делом на земле, не испытывая по этому поводу ничего особенного, но, стоило ему вернуться туда, где он вырос, начинало казаться, что с него сняли верхний слой кожи, оголив нервы. Здесь он вспоминал бросившую его мать и обижался на равнодушие отца. В Элнбурге все его чувства приобретали болезненную остроту — будь то горечь, злость, разочарование или…
Вожделение.
Слово всплыло в сознании неожиданно, и Кит поспешил оттолкнуть его подальше. Софи Гринэм была не в его вкусе, хотя перепалка с ней за ужином скрасила это унылое в большинстве случаев мероприятие. В ее присутствии он не ощущал себя в Элнбурге единственным чужаком.
А еще она помогла немного развеять напряжение между ним и отцом. Но только временно. Ральф был прав — Кит откликнулся на приглашение не потому, что оно показалось ему заманчивым. Юбилей был поводом еще раз напомнить старику передать право собственности на замок старшему сыну, пока не стало поздно. Семья не потянет разорительный налог на наследство в случае смерти Ральфа — имение, скорее всего, придется продать.
Кит снова разозлился. Он не мог объяснить себе, почему ему есть до этого дело. Его собственный дом в Челси располагался в комфортной близости от нескольких хороших ресторанов, рядом с ним всегда можно было поймать такси для женщин, с которыми Киту не хотелось проснуться утром, и по нему не разгуливали привидения. И все-таки его тревожило, что станет с замком. Возможно, потому, что все эти годы в ушах звучал голос матери: «Элнбург принадлежит тебе, Кит».
Она сказала эти слова незадолго до бегства. Уже знала, что собирается покинуть сына, и стремилась облегчить угрызения совести, убедив себя, что не оставляет его ни с чем.
