«Неужели этот невзрачный старикашка — шпион, — думал я про себя. — Наверное, это именно тот случай, о котором говорил полковник Сухонин: внешне человек может совсем не обращать на себя никакого внимания, или даже на словах идеологически близок тебе, или просто хороший человек, а на деле — враг, шпион, диверсант, который спит и видит гибель нашего социалистического Отечества.
— По «Соломону» работают четыре агента, — продолжил Кузнецов. — Вот в этом сейфе их личные и рабочие дела со всеми их письменными донесениями или рабочими справками о встречах. Там зафиксирован каждый его шаг. Почитай, познакомься с этой агентурой и их работой пока на бумаге. Почитай дело-формуляр на «Соломона». Здесь очень серьезные оперативно-технические мероприятия. И уж если этими мероприятиями что-то будет зафиксировано — значит, так оно и было. Это, брат, техника, это не агентура, которая иногда может быть субъективной по разным причинам. В общем, знакомься, читай, даю тебе на это дело четыре дня, а сейчас иди к Курицыну, он с тобой побеседует. В вопросах не стесняйся, задавай любые. В нашей организации можно говорить обо всем, ставить любые вопросы, на то мы сотрудники государственной безопасности, знать должны все и обо всех. Курицын сразу же принял меня.
Из всех сотрудников отдела, кроме полковника Сухонина, наиболее колоритной фигурой был он, заместитель начальника отделения, капитан Евгений Семенович Курицын. Шрам на лбу смуглого лица — след войны. Уже одним этим он заслуживал уважения. Впрочем, в отделе были и другие фронтовики.
Евгений Курицын принял меня в пустующем кабинете заместителя начальника отдела, находившегося в командировке.
— Ну, с чего начнем? — торжественным голосом, как мне показалось, произнес Курицын и картинно отбросился в кресле. — У тебя университетское образование и это большое дело. У нас в отделе всего несколько человек с высшим образованием. Почти у всех только чекистские курсы. Так что не слишком мы грамотные, но, поверь, в наших делах разбираемся хорошо. У нас самый результативный отдел на все министерство, больше всех арестов. Вот и сейчас готовится арест на группу ИПЦ, человек 10–12 будет арестовано. Будем брать вместе с подпольной типографией. О чем ты говорил с Кузнецовым, нашим маленьким богом по еврейским клерикалам, небось, он хвастался своими успехами?
Мне стало не по себе. И в отделе кадров, и у Сухонина, и сам П. Кузнецов говорили мне, и это особо подчеркивалось, что в органах госбезопасности вообще, а на агентурно-оперативной работе в особенности, категорически запрещено говорить о действующих делах — разработках, все эти дела известны только руководству и тем оперработникам, которые ведут эти разработки, не говоря уже о святая святых — агентуре, чьи данные вообще за семью печатями. «Провоцирует, что ли», — подумалось мне.
