не считали.
А Сеня Карлицкий получил направление на работу юрисконсультом в один из роддомов Киева с зарплатой явно ниже прожиточного минимума для семьи из трех человек.
Спустя несколько лет я, уже офицер КГБ, с друзьями по университету Игорем Бемом и Колей Корниенко (оба члены КПСС, И. Бем был уже кандидатом наук, читал политэкономию в политехническом институте, а Н. Корниенко — заместитель главного редактора республиканского журнала «Перец»[21], во время войны десантник-парашютист) пришел к декану юридического факультета университета. Павел Григорьевич Заворотько с нами учился на одном курсе, коммунист-фронтовик, бессменный профсоюзный университетскому деятель, а затем, после курсов ЦК Компартии Украины, — преподаватель и декан на том же юрфаке. Мы просили за Сеню Карлицкого, чтобы взял его к себе декан на работу на освободившуюся должность лаборанта, где зарплата была выше юрисконсультской.
Паша Заворотько — член парткома университета, «подобревший» за это время килограммов на двадцать, встретил нас, бывших сокурсников по-доброму, по-товарищески. Игорь начал:
— Мы к тебе, Паша, с просьбой.
Заворотько говорил только на украинском, на который перешли и «просители».
— Яке в вас прохання, хлопцi, слухаю, зможу — допоможу.
— Це не наше прохання, Паша, то Сеня Карлицький просить. Казав, що йому самому соромно, а в тебе э мiсце лаборанта. Так можливо вiзьмеш його до себе, тобi вiдомо його становище з грiшми. Вiн член партии, мае фронтовi нагороди.
— Ви що, хлопцi, з глузду з’iхали? Вам що, не вiдома остання постанова ЦК партиi? Особливо це тебе, стосуеться. Як ти смiеш, офiцер КДБ, звертатися з таким проханням за якогось жида? Нi, хлопцi, не вiзьму Карлицького, не можу. А ви, здаеться менi, не розумiете нацiональноi полiтики партиi. — И тут же перешел на другую тему.
Прошло еще несколько лет после этого случая…
Приехав в очередной отпуск в Киев, я от товарищей своих по учебе в университете узнал, что Заворотько арестован КГБ, лишен всех званий, наград, уволен с работы. Его при аресте разбил паралич, и он лежит в больнице. Якобы во время войны был он во власовской армии и скрыл это.
Я не поверил ушам своим! Проректор Университета, награжденный уже после войны несколькими орденами (у старшины Заворотько была только одна медаль — «За Победу над фашистской Германией»), разоблачен.
Заворотько был личностью примечательной. Крупный общественный деятель, член президиумов различных общественных организаций, доктор юридических наук, профессор, без пяти минут член-корреспондент Академии наук Украины, дважды выезжал в США, с делегацией Украины, для участия в работе очередной сессии ООН. Имел друзей в самых высших эшелонах власти, как в партийной, так и в совминовской верхушке. Погубил же он себя по собственной глупости, вернее жадности. Получилось как бы им самим спровоцированное разоблачение. Совершенно неожиданно в адрес Председателя КГБ Украины поступило письменное заявление его родной сестры, одинокой пенсионерки-колхозницы. На колхозную пенсию в 12–14 рублей было трудно прожить, если огорода и живности нет. Заворотько много лет посылал ей деньги, даже когда еще был студентом. Ну а уж когда он стал преподавателем, а затем деканом, кандидатом, доктором наук, проректором, денег у него, наверное, было вполне достаточно. Но вот однажды между ним и его сестрой что-то произошло. В общем, поссорились. Ну и взыграла желчь у бедной пенсионерки, взяла и написала заявление в КГБ, и вот о чем. Оказывается, Заворотько Павел Григорьевич вовсе не тот Заворотько, и хотя у них в селе почти все Заворотьки, но старшина Заворотько П. Г. ушел добровольцем на фронт в 19»1 году, в конце войны в Пруссии попал в плен, бежал что и явилось основанием для его направления в фильтрационный лагерь
