Это смешно, конечно, даже стыдно писать это и об этом, но в таком детском бунте - мысли-то мои, пусть бездарно оформленные, - и заключаются дальнейшие несчастья: я думала, что хотеть - значит мочь.
Быть приживалкой чужого дарования! Надо иметь дар самоотречения. И насколько в жизни и в быту он мне свойствен по полному безразличию к тому, от чего я с легкостью отрекаюсь, настолько я жадна к своему внутреннему миру, и попробуйте сделать из меня святую! Потому-то я и не смогла бы быть ничьей нянькой, и вот поэтому-то я и не могу никак изменить свою жизнь".
"Вот такой была наша мама, - комментирует Марина Арсеньевна. - Андрей не читал этих записей, но он хорошо ее понимал и чувствовал. Поэтому в финале "Зеркала" старая мать ведет маленьких детей не с добрым и нежным, а с напряженным и суровым лицом. Она выполняет свой материнский долг, она любит своих детей, но только в этом не может заключаться смысл ее существования на земле. А самое главное в ее жизни не состоялось..."
И это, конечно, драма. И с этой драмой Тарковский всю жизнь находился в полемике. В известной анкете 1974 года на вопрос "В чем сущность женщины?" он ответил вполне полемически: "В подчинении и самоотречении из любви"**.
** Иногда эта внутренняя полемичность прорывалась в вещах спонтанно-вкусовых. Марина Тарковская вспоминала, что мать в своих музыкальных пристрастиях выделяла Чайковского и Бетховена. Тарковский же в одном из известных интервью, поставив Баха на первые десять (!) мест в своих пристрастиях, добавил в конце: "меньше же других люблю Чайковского и Бетховена".
Конечно же, его не один раз атаковали журналистки по этому поводу. Вот, например, фрагмент интервью западноберлинскому литературному еженедельнику "TIP" в начале 1984 года. Вопросы задает Ирена Брезна.
Корр. Я глубоко тронута вашими фильмами. Но я не вижу себя там как женщину. Женщина показана под углом зрения сильного пола. Ее сущность передана только по отношению к мужчине. У нее как бы нет собственной жизни...
Т. Я об этом никогда не думал - о внутреннем мире женщины. Его было бы достаточно тяжело выразить, и мне не хочется этого делать. Она, безусловно, имеет свой внутренний мир, но мне кажется, что он очень соединяется с тем человеком, с которым ее жизнь крепко связана. <...>
Корр. Вы никогда не знали женщину с ее собственным миром?
Т. Я не могу с такой общаться.
Корр. Значит, вы никогда не "растворялись" в женщине?
Т. Я не делаю этого никогда, потому что прежде всего я мужчина.
