— Не совсем я и не совсем видела. Короче, я лучше покажу.
Зеркало подернулось рябью, поверхность искрила, разбрасывая во все стороны разноцветные солнечные зайчики. Я, затаив дыхание, ждала, что вот-вот мельтешение закончится и я увижу самые синие в мире глаза. Раздались равномерные щелчки, фырканье лошади, раздраженный возглас всадника, мне удалось рассмотреть край серебристого шитья…
— Все! — горделиво сообщила Иравари, появляясь в зеркале. — Ну как тебе?
— Никак, — тряхнула я головой. — Что это было?
— Бусины это были, они, родимые. Помнишь, тебе в храме Трехликого ими косы украшали?
— И что? — Я помнила, но картинка понятней от этого не становилась.
— А то, что некто их все до единой собрал и теперь при себе носит. Ты можешь меня спросить, почему я раньше через них ничего рассмотреть не могла. И я тебе отвечу: они лежали где-то в темном месте — в сундуке или шкатулке. А теперь их этот некто на свет извлек.
— А почему ты решила, что именно Влад?
— Лутоня, — грустно проговорила Иравари, — я прекрасно помню, с какой прической ты отправилась на свою последнюю встречу с Драконом и с какой вернулась. И если ты дашь себе труд самой подумать…
Я кивнула:
— Ну да. Он мне сам говорил, что место тайное, что никто, кроме него, там не бывает.
«Иди сюда, птица-синица. Я на твои косицы уже смотреть не могу…» — будто наяву послышалось мне. И его сильные пальцы в моих волосах, и цокот хрустальных бусин о дощатый настил…
— Чего ты притихла? — окликнула меня демоница. — Радуешься или грустишь?
— Нечему радоваться, — пожала я плечами. — Ну, увижу я Влада, прощения у него попрошу. И за то, что без одежды неизвестно где оставила, и за то, что женила на себе без его ведома…
— Он тебя молниеносно простит, обнимет, поцелует, и будете вы жить долго и счастливо, — умильно закончила за меня Иравари.
— Зато я его не прощу, — вздернула я подбородок. — Своей вины не отрицаю, но и его до самой смерти помнить буду.
— Эк в тебе гордость элорийская бурлит, — покачала головой демоница. — И года не прошло, как из полевого цветка эдакая донья Терра получилась.
Я закусила губу, намереваясь поставить на место нахалку. Иравари же будто к чему-то прислушивалась.
— Твоя соседка с занятий возвращается. Прощай, после договорим. Без меня на встречу с таинственным незнакомцем не иди, вызова твоего ожидать буду.
Я набросила на зеркало кисейную занавесь, отперла входную дверь и завалилась на кровать.
Эмелина явилась в шлейфе густого цветочного аромата. Темный шелк платья оттеняли кружевной чепец и стихийная руна, приколотая в виде броши у самого ворота. Моя соседка, как и я, была ветреницей и так же, как и я, звезд с неба не хватала.
