…Древнюю Рушалу укутывал ночной мрак. Скрылись во тьме от усталого путника знаменитые висячие мосты, золоченые крыши храмов, выбеленный мрамор ступеней. Двугорбый ездовой верблюд устал не меньше своего хозяина, но упорно переставлял ноги, влекомый только ему понятными верблюжьими инстинктами. Остановившись у крытой колоннады, животное опустилось на землю, поджав под себя колени. Всадник грузно спешился.
— Это ли дом досточтимого докса Шамуила? — громко проговорил он, стараясь не делать резких движений, разумно опасаясь, что в кромешной тьме, подступающей со всех сторон, запросто может прятаться с десяток лучников или вооруженных кинжалами слуг.
Пение цикад смолкло.
— По какой надобности потревожен покой учителя? — отозвалась темнота надтреснутым старческим голосом.
— Я пришел с миром. У меня нет оружия. — Посетитель медленно поднял руки над головой. — Мне нужно поговорить с мастером…
Раздался щелчок. Желтоватый огонек масляного светильника выхватил из тьмы длинноносое лицо слуги.
— Учитель сказал — гость, пришедший на закате, будет знать, что предъявить стражу.
— Покажи им меня, Ванечка…
Человек распахнул полы плаща, под ним, в сложной ременной конструкции, болтался почти бесформенный ком.
— Это мой родственник, — твердо проговорил пришелец. — Он голем, и ему нужна помощь.
— Учитель примет вас, — кивнул слуга. — Идемте за мной…
Ванечка убрал руки от моего лица.
— Вот так мы и познакомились с доксом Шамуилом — мастером големов.
— И он перенес сущность Колобка в ростовую куклу? Зачем?
— Он сказал, что с хлебом работать не приучен, — грустно ответил Бромиста. — Сказал, дедушка мой самородком был, гением. Что если бы какие записи магические у меня от родителей сохранились, доке мог бы попробовать. Ага, записи… По сусекам родитель помел, по углам наскреб, а грамоты-то как раз и не разумел. Но оно и к лучшему — так у меня хотя бы руки-ноги есть.
— А в лицедеи вас определили для какой надобности?
Ваня оторвался от удивленного рассматривания своих ладоней.
— Должники мы, по гроб жизни обязанные. Доксы ничего просто так не делают — не простое у них колдовство, не дешевое. Кроме дядюшкиного лечения они еще во мне способности открыли, не очень полезные, но приятные, сама видишь. Пришлось к маркизу в кабалу идти, отрабатывать по мере сил. Ты полынью пахнешь…
— И велика ли прибыль? — резковато спросила я. Очарованный дурачок вызывал во мне тревогу; насколько легче было, когда он меня «тетенька» называл, и о нежных чувствах и речи не было. — Неужто дождь золотодублонный на кукольников сыплется?
