— А для себя вы ничего не желаете? — полюбопытствовал граф.
— С меня довольно, если эти мечты сбудутся.
— Признайтесь, — продолжал допытываться он, — вы, наверное, часто думаете о любви. Вы же будете счастливы, если кто-нибудь полюбит вас, а вы полюбите его. Этого хочет каждая женщина.
— Я… так… полагаю, — отозвалась Мариота.
Она отключилась от реальности и перенеслась в сказочную страну, куда всегда устремлялась, оставшись одна.
— Вы никогда не были влюблены? — задал откровенный вопрос граф.
— Я только… грезила о любви.
— И какой был герой ваших грез.
— Высокий, темноволосый, очень красивый и великолепный наездник. Сильный, властный, уверенный в себе и одновременно добрый, великодушный и способный помочь другому в беде.
Слова срывались с ее уст так, словно она давно успела выучить их наизусть.
Мариота вновь увидела, как герой ее фантазий взбирается на вершину горы, путешествует по миру, изучая разные страны, или побеждает на скачках.
Ей не приходилось бывать на знаменитых скачках в Стипл-Чез, но она читала о них в газетах, а когда у них в графстве устраивали забеги на короткие дистанции, то, если ехать было недалеко, Джереми брал ее с собой.
Но обычно скачки ее не радовали, потому что в них не мог участвовать Джереми. Он не находил себе места от досады, а Мариоту захлестывала жалость к брату, и она думала только о нем.
«Я бы обошел этого парня на целую голову», — уверял он сестру, глядя, как улыбается у финиша победитель.
— По-моему, подобный идеал не так-то легко найти, — произнес граф.
Его суховато-резкая интонация отрезвила Мариоту, вернув ее с небес на землю.
Ей сделалось стыдно, что она столько времени пребывала в забытьи. Она попыталась высвободить руку и торопливо заметила:
— Очевидно, вы, ваша светлость, подумали, что я совсем сошла с ума от одиночества и несу всякий вздор.
— Назовете ли вы меня ясновидящим, если ваши мечты когда-нибудь сбудутся? — спросил граф.
— Вряд ли такое случится, — ответила Мариота. — Простите, но мне пора. Я должна пойти и приготовить вам завтрак. Надеюсь, он покажется вам вполне съедобным.
— А теперь вы несправедливы ко мне, — упрекнул ее граф. — Должен заметить, что столь прозаический тон не подходит к вашей роли ангела-хранителя.
— Если только я им была, — откликнулась Мариота. — Полагаю, что вы, ваша светлость, чувствуете себя совсем неплохо и не нуждаетесь ни в каких ангелах.
— Не уверен, — возразил граф. — Кстати, если это вас интересует, моя голова просто раскалывается от боли.
