Я же говорила, что будет дождь. Я так и знала. – Тесса, давай я тебя подвезу!
Он заблуждается, если воображает, что я поеду вместе с ним на мотоцикле.
Я смертельно ошибалась, думая, что он может меня спасти.
Начинаю я с оскорбления действием-въезжаю локтем в спину женщине, которая заходит передо мной в автобус. Она оборачивается и смотрит на меня бешеными глазами. – Уй, – взвизгивает она. – Смотри, куда прешь! – Это он! – отвираюсь я, указывая на мужчину сзади. Тот не слышит – что-то вопит в мобильный телефон, держа зашедшегося в крике ребенка, и не замечает, что я его только что оклеветала. Женщина выглядывает из-за меня и бросает мужчине: – Сволочь!
Это он слышит.
В суматохе я ухитряюсь проскользнуть зайцем и сажусь сзади. Три правонарушения меньше чем за минуту. Неплохо.
Спускаясь с холма, я порылась в карманах Адамовой куртки, но нашла только зажигалку и старую смятую самокрутку, так что мне все равно было нечем заплатить за проезд. Я решаю совершить четвертое правонарушение и закуриваю сигарету. Какой-то старикан оборачивается ко мне, тычет в меня пальцем и приказывает: – А ну потуши! – Отвали, – огрызаюсь я. Пожалуй, в суде это сочли бы хулиганством.
Все идет как по маслу. Теперь займемся убийствами-поиграем со смертью
Мужчина через три сиденья спереди от меня кормит сидящего у него на коленях мальчика купленной в кафе лапшой. Я зарабатываю три очка, представив, как пищевой краситель растекается по венам малыша.
Женщина напротив обматывает горло шарфом. Очко за опухоль на ее шее-шершавую, розовую, как клешня краба.
Еще одно очко за то, как автобус взрывается, затормозив на светофоре. Два-за оплавленный пластик разлетевшихся на куски сидений.
Психолог, с которым я общалась в больнице, говорила, что я в этом не виновата. Она утверждала, что очень многие больные втайне желают зла здоровым.
Я рассказала ей, что мой папа говорит, будто рак – свидетельство измены: значит, организм делает что-то без ведома и согласия сознания. Я спросила: быть может, в игре разум пытается вернуть себе свои права? – Возможно, – ответила она. – И часто ты в это играешь?
Автобус проносится мимо кладбища; железные ворота открыты. Три очка за покойников, медленно откидывающих крышки своих гробов. Они мечтают уничтожить живых. Мертвецов не остановить. Их горла стали жидкими, а пальцы блестят на тусклом осеннем солнце.
Пожалуй, хватит. В автобусе слишком много пассажиров. Бросая друг на друга взгляды, они перемещаются по салону. «Я в автобусе», – говорят они, отвечая на звонки своих мобильников. Если я их всех убью, мне будет тоскливо.
