– Семенов, дай ему удостоверение, – сказал капитан.
Стоящий у борта полуторки сержант легкой походкой рукопашника направился ко мне.
– Близко не подходить. Малютов, проверь что там с водителем в машине.
Сержант остановился не доходя до меня пары метров, и достав из нагрудного кармана удостоверение протянул его мне, не обратив внимание на пробежавшего мимо ефрейтора.
Взяв корочки пальцами я быстро сделал два шага назад, и открыв его, посмотрел, и почти сразу закрыв, вернул сержанту.
– Товарищ старший сержант, он просто спит, – выкрикнул Малютов. Водитель что ввел нас в заблуждение возмущенно посмотрел на стоящего рядом ефрейтора, явно собираясь высказать все что о нем думает.
Убирая маузер в кобуру, я сказал:
– Извините товарищ капитан. Наслушались, что немецкие диверсанты у нас в тылу творят, так на воду теперь дуем.
– Документы. Куда направляетесь? – приняв строгий вид, капитан требовательно протянул руку.
– Старший сержант Суворов, семнадцатый бап, – сказал я протянув ему летное удостоверение и полетный лист.
– Самолет перегоняли?
– Да. Но с «юнкерсами» повстречался, сбил двух, да и сам в прицел попал…
Капитан быстро проверил документы и у меня и у сержантов, которые выстроились у машины. Малютов предъявил предписание об эвакуации техники, что ему выдал командир. Вопросы у капитана были только к сержантам, почему они едут в обратную сторону. Тут пришлось взять слово мне, и объяснить что штаб ВВС фронта переехал и найти они его не смогут, а в полку связь есть, там быстрее свяжутся с кем надо.
– Ладно, документы в порядке, можете следовать дальше… Скажите, а вы не тот Суворов что сбил пятерых немцев над Минском? – спросил вдруг капитан.
Пришлось признаться что это я и есть, кивком головы указав на орден, на который капитан уже давно озадаченно посматривал.
– То‑то я смотрю лицо знакомое, где‑то видел, а как сказали что двух сбили так сразу вспомнил. У меня был очерк о вас, да бойцы бумагу на курево пустили. Ладно, всего хорошего, – отдав честь, сказал капитан. Вернув ее ему, я приказал:
– В машину.
Помахав парням из патруля, мы проехали мимо полуторки и попылили дальше.
Примерно через пару километров впереди я увидел просвет.
– Останови, посмотрю что там творится, – приказал я и, выпрыгнув из остановившейся машины крикнул в кузов:
– Можно оправиться.
И тревожно прислушался, где‑то рядом явно работала авиация, были отчетливо слышны разрывы бомб и треск авиационных пулеметов.
– «Штуки» работают, – пробормотал я. После чего широким шагом направился к опушке.
