— Прощайте, ваше величество, — печально молвила Одетта.
— Нет, не прощай — до свидания.
— Да будет на то воля Божья, — прошептала девушка и, закрыв глаза, уронила голову на подушку.
В отчаянии, обливаясь слезами, возвращался король во дворец Сен-Поль; он заперся у себя в покоях и там провел два часа, показавшиеся ему вечностью; как ни пытался он отвлечься, он постоянно ощущал острую, пронзающую боль в голове, перед глазами взметывались языки пламени; он обеими руками сжимал пылающий лоб, словно стараясь удержать в нем рассудок, который, едва вернувшись, снова готов был его оставить. В какой-то миг Карлу показалось, что силы его иссякают, тогда он бросился вон из покоев и бегом пустился по направлению к улице Садов, но, увидев заветный дом, остановился как вкопанный и задрожал всем телом. Через минуту Карл двинулся дальше, но таким медленным шагом, словно шел за гробом. Он долго не решался переступить порог и чуть было не повернул обратно в Сен-Поль, чтобы там, как было условлено, дожидаться вестей. Наконец он машинально поднялся по лестнице, подошел к дверям и прислушался: до него донесся крик. Спустя минуту все стихло. Жанна быстро отдернула портьеру — за ней стоял коленопреклоненный король.
— Ну как? — с тревогой спросил он. — Что Одетта?
— Одетта разрешилась. Она ждет вас.
Король бросился в комнату, смеясь и плача одновременно, но у постели Одетты резко остановился: она лежала бледная, как изваяние, и держала на руках дочь[18].
Как ни бледно было лицо молодой матери, оно все светилось; нежная, полная надежды улыбка озаряла его, улыбка, не поддающаяся никакому описанию, улыбка матери, предназначенная только ее ребенку, сотканная из любви, мольбы и веры.
Карл стоял в нерешительности, и Одетта, собрав все силы, подняла ребенка и протянула его королю.
— Ваше величество, — сказала молодая женщина, — вот что останется вам от меня.
— О, и мать, и дитя будут жить! — воскликнул Карл, обнял обеих и прижал к груди. — Бог оставит на стебле и розу, и бутон; чем мы прогневили Его, почему Он должен нас разлучить?
— Ваше величество, — произнес врач, — бедняжка так настрадалась, ей нужен покой.
— О доктор, умоляю, — сказала Одетта, — мне будет спокойнее, если король побудет подле меня. Вы ведь знаете, мне, наверное, не суждено увидеть его вновь; чудо, что я еще жива, природа мне подарила это чудо в награду за ребенка, которого я произвела на свет.
С этими словами она уронила голову на плечо Карлу. Жанна взяла у матери девочку, врач вышел, Одетта и король остались одни.
