Тем временем дяди короля отдали приказ маршалам, чтобы все военачальники вместе с воинами тихо и мирно возвращались в свои провинции, не чиня по пути никаких опустошений и насилий. Они предупредили, что, если где-либо подобное случится, военачальники будут нести ответ за поступки подчиненных.
Спустя два дня после отъезда герцога Орлеанского король тоже двинулся в путь: его несли на удобных мягких носилках, часто делая остановки. Молва о приключившемся с ним несчастье разлетелась с удивительной быстротой: дурные вести и впрямь имеют орлиные крылья. Каждый передавал эту новость по-своему и объяснял происшедшее сообразно своим понятиям: люди высшего сословия видели тут дьявольское наваждение, священники усматривали Божью кару, сторонники папы римского говорили, что это наказание за то, что король признал папу Климента; приверженцы папы Климента, напротив, утверждали, что Бог наказал короля, ибо вопреки своему обещанию он не вторгся в Италию и не уничтожил раскол; простой же народ был глубоко опечален несчастьем, потому что не переставал уповать на доброту и справедливость короля. Простолюдины заполняли храмы, в которых приказано было совершать молебны святым, прославившимся исцелением умалишенных; к святому Акэру, самому знаменитому из них, спешно отправили людей с восковым изображением короля в натуральную величину и огромной восковой свечой, дабы святой молил Бога облегчить участь безумца. Но все было напрасно: Карл прибыл в замок Крей в том же болезненном состоянии.
Между тем не пренебрегали и обычными мирскими средствами: де Куси указал на одного весьма ученого и искусного медика по имени Гильом де Эрсилли. Тот был вызван из небольшого селения близ Лана, где он проживал, и принял на себя роль главного лекаря при короле, болезнь которого, как он уверял, ему хорошо известна.
Что касается регентства, то оно, как и можно было предположить, перешло к дядям короля. После двухнедельных совещаний Совет объявил, что герцог Орлеанский слишком молод для столь сложных обязанностей, и потому возложил их на герцогов Беррийского и Бургундского. На другой день после этого назначения де Клиссон как коннетабль явился вместе со своими помощниками к герцогу Бургундскому. Привратник, по обыкновению, отворил им ворота. Они спешились, и де Клиссон в сопровождении оруженосца поднялся по ступеням дворца. Войдя в первую залу, он застал там двух рыцарей и справился у них, где находится их господин и может ли он с ним поговорить. Один из рыцарей отправился к герцогу, который в это время беседовал с герольдом о каких-то больших торжествах, состоявшихся недавно в Германии.
