Де Клиссон даже не успел потребовать другого шлема: он видел, что его небольшой отряд не сумел овладеть преимуществом и его сильно теснит противник; рыцарь с непокрытой головой бросился в самую гущу боя. Он сломал свое уже видавшее виды копье о шлем Жана де Арпедана, одним ударом сбил с него шлем и, обнажив шпагу, стал так сильно атаковать, что Жан де Арпедан и опомниться не успел, как уже коснулся барьера. Тогда только коннетабль окинул взглядом поле сражения. Всего два всадника еще вели бой друг с другом: это были де Краон и де Бомануар. Король же был теперь лишь зрителем и после схватки с де Клиссоном участия в битве не принимал. Коннетабль последовал этому примеру и ожидал исхода сражения между последним своим рыцарем и его противником. Складывалось впечатление, что перевес на стороне де Бомануара, но внезапно шпага его сломалась о щит де Краона. Так как сражаться разрешалось лишь копьем и шпагой, а де Бомануар этого оружия уже лишился, он, к своему великому отчаянию, принужден был сделать знак рукой, признавая себя побежденным. Пьер де Краон, полагая, что на поле битвы он остался один, обернулся назад и в десяти шагах от себя внезапно увидел де Клиссона, давнего своего врага, который, смеясь, смотрел на него: кто станет победителем этого дня, должен был решить поединок между ними.
Лицо де Краона, скрытое забралом, побагровело. Хоть он и был опытным рыцарем, искушенным во всех тонкостях боевого ремесла, он хорошо знал, с каким упорным противником ему предстояло сразиться. Однако он ни минуты не колебался. Опустив поводья на шею лошади, он почти откинулся ей на спину, взял меч обеими руками и ринулся на коннетабля. Подскакав к нему, он дважды описал своим сверкающим мечом круг в воздухе и с грохотом, подобным грохоту молота, бьющего о наковальню, обрушил его на щит, которым де Клиссон прикрывал обнаженную голову. Разумеется, если бы меч его был наточен, щит де Клиссона, хоть он и был сделан из прочнейшей стали, оказался бы слабой защитой от такого удара. Но противники сражались тупым оружием: коннетабль лишь покачнулся, и то не более, чем если бы его хлестнула ивовым прутиком детская ручонка.
Старый воин повернулся к де Краону, который ускакал уже довольно далеко и успел приготовиться в ожидании противника. На этот раз атаковал коннетабль. Атака была несложной: мечом де Клиссон отвел шпагу противника, затем взял свое оружие обеими руками и, словно забыв о том, что это меч, нанес его рукоятью столь могучий удар по шлему де Краона, что шлем прогнулся, как от удара булавой. Де Краон упал, не произнеся ни звука.
