— Как французское знамя? Надеюсь, оно вздымается все так же гордо?
— Да, — отвечал Жак, — оно все так же гордо реет на ветру, и вы сами убедитесь в этом, ваше сиятельство.
Он спрыгнул на землю и предложил графу своего Тадмора. Тот отказывался, но де Хелли сказал:
— Ваше сиятельство, вы наш глава, ваша смерть будет означать смерть армии, и от имени всей армии я прошу вас сесть на коня.
Граф Неверский уступил просьбе, и как только он вдел ногу в стремя, он тотчас же увидел Жана Венского; тот дрался так, как только может драться человек. Граф Неверский и де Хелли немедленно пришли ему на помощь, доспехи на нем были повреждены, из глубоких ран струилась кровь, с ним было не больше десяти рыцарей. Уже в пятый раз менял он лошадь, и пять раз его считали мертвым; знамя падало у него из рук; но он вновь и вновь поднимался, поддерживаемый товарищами, и громкие крики приветствовали повергнутое и вновь взмывавшее знамя единоверцев.
— Ваше сиятельство, — сказал он, завидев графа Неверского, — настал наш последний час. Нам суждено умереть; но лучше умереть в муках, чем жить богоотступником. Да спасет вас Бог, с нами Иоанн Креститель и Божья Матерь, вперед!
И он бросился в самую гущу неверных и упал в шестой раз, теперь уж навсегда.
Так была проиграна битва, так погибли французские рыцари. Венгры, даже не начав боя, тут же обратились в бегство, однако предательство не спасло их. Турки были быстрее и, настигнув их, учинили дикую расправу. Из шестидесяти тысяч человек, которыми командовал король, уцелело только семеро, и он среди них. Ему повезло: вместе с властителем Родоса Филибером де Найаком им удалось спастись на венецианском судне, которым командовал Томас Муниго и которое доставило Филибера де Найака на Родос, а Сигизмунда — в Далмацию.
Битва длилась три часа. Всего три часа понадобилось, чтобы от ста восьмидесяти тысяч осталось всего семьсот человек. Расправившись с христианами, Баязет осмотрел вражеский лагерь и выбрал палатку короля Венгерского, в которой тот еще недавно пировал и где была выставлена золотая и серебряная утварь; другие же палатки он предоставил в распоряжение своих солдат и военачальников. Сняв боевое снаряжение, чтобы отдыхало тело — ведь он сражался не хуже простого солдата, — Баязет уселся, скрестив ноги, перед дверью на ковре и позвал к себе всех своих генералов, друзей, чтобы поговорить с ними об одержанной победе. Они тотчас же явились на зов; Баязет, довольный прошедшим днем, смеялся, шутил и обещал в будущем завоевать Венгрию, а вслед за нею и все другие земли христиан. Он желал царствовать над всем миром, как некогда его предок Александр Македонский, — подданные согласно кивали головой, выражая свое одобрение и славя его. Затем Баязет отдал следующие приказания: во-первых, пусть тот, кто кого-нибудь пленил, на следующий день приведет пленника к нему; во-вторых, пусть отыщут всех убитых и положат рядом тела наиболее знатных и могущественных рыцарей, ибо он собирается отужинать перед их трупами; а в-третьих, пусть ему непременно сообщат, что сталось с королем Венгерским: убит он, пленен или спасен.
