Но не могли же ваятели прошлого знать, что когда-то появится такой высоченный глава Академии. Тёмно-зелёный посох с горизонтально лежащим диском на верхушке был маловат для Зельмиидера и даже не доставал плеча.
Таким вот образом «гвоздь», как его давным-давно за сходство окрестили студенты, больше смахивал па трость.
— Садитесь, — разрешил ректор и только после коллег скромно присел на крайний стул первого ряда. — Начинайте.
— Позови первого претендента, — Гофман повелел смуглой неофитке. Студентка до пола поклонилась и, словно бабочка, выпорхнула в коридор.
Ждать не пришлось. Розовощёкая толстушка уверенной походкой зашла в аудиторию и стала у доски.
Зельминдер протяжно вздохнул.
— Что-то мельчают нынче мужики. Вот и даму впереди себя пустили.
— Я сама напросилась, — выгородила однокурсников девушка.
— Имя? — требовательно вопросил Гофман.
— Дара... Дара Хейс.
Один из безбородых магов подал Гофману толстую тетрадь. На чёрной кожаной обложке — тиснение: цифра «три» в окружении звёздочек.
— Посмотрим-посмотрим... — забурчал декан факультета Огня. — Ага. «Дара Хейс. Шестнадцать лет. Уроженка деревушки Синие Воды, Иллизия. Рекомендована к обучению Баргом Кри». — Задумался. — Ага, вспомнил, ладный малый. — Продолжал читать: — «Память: «отлично». География: «отлично». История: «отлично». Контроль Силы: «отлично». Магия стихий: «отлично». Некромантия: «хорошо».
Оз поморщился. Гофман спросил студентку:
— Неужто не могла некромантию вытянуть?
— Не любы мне эти костяки, — опустила головку Дара.
— Не велика беда. Для Огня это несущественно. Кстати, коллеги, а есть расшифровка неофитки по магиям стихий?
— Конечно, — всё тот же безбородый волшебник протянул декану листок.
Гофман подслеповато прищурился, подытожил:
— Великолепный данные. Очень великолепные. Вы только представьте, контроль Силы по Огню превышает остальные стихии на пятьдесят процентов. Это же сущая находка!
— В мою-то молодость это был не показатель, — пригорюнился ректор.
Смущённый декан прекратил расхваливать, перешёл к делу:
— Пожалуйста, Дара, показывай.
Девушка прикрыла глаза, пухленькие губки прошептали несколько слов, в руке разгорелся цветок — точная копия стоящей в вазе розы. Лепестки сверкали, словно научились у угольков из камина.
Гофман хотел было поаплодировать, но представление не закончилось. Иллюзорная роза сморщилась, секунда — и засверкала с новой силой. Стебелёк превратился в тонкие птичьи лапки, бутон — в алого голубя. Птица изящно вспорхнула с девичьей ладони и сделала круг по аудитории, с кончика хвоста серебристым шлейфом ниспадали искорки.
