– Дурное дело нехитрое, – усмехнулся Дровосек.
– Кто чужой приходил или просто упражнялся?
– Да зазнобу свою попугал немного. Провел воспитательную работу.
– А что она натворила?
– Да со стола плохо вытерла, крошки оставила.
Мужчины схватились за животы и покатились со смеху. Я сделала вид, что говорят не обо мне, и наигранно засмеялась вместе с мужчинами.
– Вот и правильно! С бабами так и надо! Баба должна знать свое место! Ничего себе, она пыль плохо вытерла, да она ее должна языком слизать!
А затем отчаянно зазвучала гитара. Дровосек с серьезным выражением лица затянул во все горло:
Игра в любовь, я знаю, не к добру,
Игра в любовь коротенького срока.
Я столько лет потратил на игру.
Ведь столько лет… Не слишком ли жестоко?
Старею, но люблю тебя одну.
Седею я до времени, до срока.
Я столько лет отдал за седину!
Ведь столько лет! Не слишком ли жестоко?
Твердишь ты: расставаться нам пора,
Что ты в своих надеждах обманулась,
Что вся твоя любовь ко мне – игра,
Не слишком ли игра подзатянулась?
Когда Дровосек замолчал, я посмотрела в его сторону с нескрываемым интересом и не без иронии в голосе заметила:
– Никогда бы не подумала, что ты можешь быть лириком. Еще скажи, что ты сам написал.
– Такие песни пишет зона, – тихо сказал он.
– Зона?
– Она самая.
– Вот никогда бы не подумала, что зона писать умеет.
Не обращая на меня внимания, Дровосек опять запел, но так, что у меня затрепетала душа и зажгло в груди.
Имела ты весьма приличный дом,
Машины, дачу, платья по заказу,
А я к решетке прижимался лбом
И видел небо в голубых алмазах.
Искала ты влиятельных друзей,
Чьи свято исполняются приказы.
А я, смеясь, шел к гибели своей
И видел небо в голубых алмазах.
Любила ты в других искать грехи,
В своих сужденьях доходила до экстаза,
А я писал и жег свои стихи
И видел небо в голубых алмазах.
Ну что ж! Живи, и Бог тебе воздаст
За терпеливость, за холодный разум.
Нет у меня ни славы, ни богатств,
Зато есть небо в голубых алмазах.
Когда Дровосек в очередной раз замолчал, положил гитару рядом с собой и принял на грудь полную рюмку, я подошла к окну, всмотрелась в беспросветную темень и не без интереса спросила:
– А это тоже зона писала?
– А он других песен не знает, – ответил за него самый старый, он же был и самый пьяный.
– А мне показалось, что это связано с чем-то личным.
– Конечно, связано, – расплылся в нервной улыбке Дровосек. – Это связано с тем, что когда я пошел по этапу, меня провожали жена-красавица и двое славных ребятишек. А когда я из зоны выбрался, оказалось, что у меня уже нет ни красавицы жены, ни двоих славных ребятишек. Красавица жена давным-давно живет с другим, очень влиятельным, человеком, который перевез ее в свой терем и балует всем, чего ей только захочется. У меня в одночасье не стало не только красавицы жены, но и двоих славненьких ребятишек, потому что двое славненьких ребятишек уже давным-давно живут с другим дядей и называют его папой, а меня даже не хотят знать. Вот такая грустная история.
