И вот сейчас Лев Михайлович, видя как в беззвучных рыданиях сотрясаются эти объемные, красивые бедра, округлые плечи, как белеют ее сочные колени и икры… Нет, он не испытывал никакого мужского «аппетита», ведь в физическом плане он являлся обыкновенным евреем и «воспламениться» не мог, как это случается с представителями более «молодых» наций при виде красивого женского тела. Он как и полагалось человеку, у которого разум многократно превалирует над инстинктами, думал совсем о другом, он про себя на чем свет стоит клял того неведомого чиновника, который решил перевести этого треклятого диссидента к ним в институт. Мало ему забот на работе, теперь вот и дома тоже…
– Этот шлимазл вас там подбивает морочить головы своим мужьям, в общем, занялся тем же чем и в Москве занимался? – уже не обращая внимания на плач жены, жестко, не по-домашнему, а как разговаривал с подчиненными у себя в лаборатории, спросил Лев Михайлович.
Софья Иосифовна сразу перестала плакать, разогнулась, вытерла слезы и заговорила жалостным, просящим тоном:
– Пойми Лева, здесь у нас и наших детей нет перспективы, нет будущего. Нельзя просто сидеть сложа руки и ждать. Ведь уже несколько лет, как евреям разрешают выезжать по израильской визе. Не всем разрешают, но если бороться… Очень многим удалось добиться такого права и уехать. Сколько поэтов, художников, писателей, врачей, да и простых людей уже эмигрировали. А там ведь нет здешних запретов, нет прописки, там свобода передвижения, можно жить не то, что в любом месте, в любой понравившейся тебе стране. Не понравится в Израиле, можно переехать в Америку, или Европу.
– Ты хоть понимаешь, что говоришь!? – Лев Михайлович уже не держался за виски, его возглас был более чем возмущенным.
– Я все отлично понимаю. Я не хочу до конца жизни сидеть в Сибири, не хочу чтобы меня схоронили в этой мерзлой земле. Я хочу, чтобы мои дети были свободными…
– Да, подожди ты, Софа… Здесь ты живешь в квартире со всеми удобствами, а что у твоих родителей было в Суроже?… Вспомни, дом с печкой и удобствами на улице. Конечно, там климат теплее и помидоры с яблоками растут, но горячей воды в доме не было и за холодной на колонку надо ходить. Забыла?… И потом, как ты можешь говорить за всех. Ну, Илья ладно, он куда ты скажешь, туда и поедет. А Фира? Ты уверена, что она горит желанием ехать в Израиль, или еще куда-то? Она ведь вообще к евреям и всему еврейскому, в отличие от тебя, относится довольно равнодушно. Ну а мне… какую судьбу ты уготовила там мне? Что я буду делать в том же Израиле? – вопрос прозвучал одновременно зла и саркастично.
