Любые отношения — это обмен. Я тебе, ты мне. Звучит меркантильно, но на самом деле все именно так и происходит. В их случае это очень четкий обмен — Брикам и Маяковскому было чем меняться.
Маяковский Брикам — себя, такого неистового, огромного, гениального.
Брики Маяковскому — Лилю, такую красивую, необыкновенную…
В сентябре 1915 года вышла поэма «Облако в штанах» — издал поэму Осип Брик. Лиля переплела свой экземпляр в дорогой кожаный переплет с золотым тиснением на белоснежной муаровой подкладке. Муаровая подкладка совершенно не отвечает содержанию и форме поэмы, как будто внутри не хулиганское «Облако в штанах», а «розы-морозы», а сама Лиля — безвкусная дама-меценатка.
Поэма была издана с посвящением «Тебе, Лиля». Сначала Маяковский хотел написать «Тебе, Личика», «Личика» — это два слова вместе, «Лиличка» и «личико», но передумал, и посвящение было «Тебе, Лиля».
А Эльзе Маяковский прислал издание «Облака» с надписью от руки: «Милой и хорошей Эличке любящий ее Маяковский».
Лиле — лаконичное, полное страсти «Тебе, Лиля», а Эльзе — вежливое, безликое «Милой и хорошей Эличке…». Все знают, кого хоть однажды бросали, это «любящий» означает, что ни о какой любви не может быть и речи.
После той встречи у Бриков, когда Эльзе удалось убедить Лилю, что Маяковский — великий поэт, но Маяковского она потеряла, сестры виделись только один раз. Эльза уехала в Москву, к матери, спустя два месяца в Москву приехала Лиля, навестить Елену Юльевну. Эти два месяца, что они не виделись, Лиля провела в любви, а Эльзе — как было пережить? Да очень просто — страдать, смириться. Мы не знаем, было ли между сестрами объяснение.
Как это могло быть?..
Ну, к примеру, так:
Эльза. Как тебе не стыдно, как ты могла?
Лиля. Я не виновата, что он в меня влюбился. Все было на твоих глазах, я ему и слова не сказала.
Эльза. Тебе и не нужно было говорить ему ничего.
Лиля. Тогда я тем более не виновата.
Невозможно представить, что Эльза посмеет требовать у Лили объяснений, невозможно представить, что Лиля станет оправдываться… Нет, объяснения между ними не было, все было ясно без слов. Они же все-таки были сестры.
Два месяца Эльза не давала о себе знать ни сестре, ни Маяковскому, а после Лилиного приезда в Москву Эльза впервые написала Маяковскому, уже на «вы» и называя его «Владимир Владимирович», то самое трогательно-печальное письмо: «Так жалко, что вы теперь чужой, что я вам теперь ни к чему… Как-то даже не верится, что у нас с Лилей общих знакомых не бывает… Если бы вы знали, как жалко! Так я к вам привязалась и вдруг — чужой…»
