Во время очных ставок с Грандье одержимые монахини бились в судорогах, рвали на себе одежду и голосами вселившихся в них бесов прямо указывали на него, как виновника происшедшего. Более того, экзорсистам даже удалось выведать у демона, вселившегося в Жанну де Анж, текст договора, который якобы подписал Грандье с врагом рода человеческого. Суд признал отца Урбэна Грандье изобличенным в колдовстве и ереси и 18 октября 1634 года приговорил к сожжению на костре.
По делу Грандье у историков нет единого мнения, но, вероятно, правы те, кто считает, что кюре стал жертвой людской неприязни и политических интриг. Этому немало способствовала и дурная репутация отца Грандье, весьма далекая от христианского идеала.
Выходец из небогатой дворянской семьи, Урбэн Грандье родился в 1590 году, получил хорошее образование в иезуитском колледже города Бордо и очень рано выдвинулся в число лучших проповедников Франции. Он не был чужд занятий поэзией и литературой. Сделать блестящую церковную карьеру ему помешал сопровождавший его в течение всей жизни пышный шлейф амурных скандалов. Весь город знал, что отец Грандье не чурается общения с женщинами предосудительного поведения, что у него есть незаконнорожденные дети. Его романы с местными дворянками и горожанками в течение многих лет служили пищей для городских сплетников. Возможно, не последнюю роль в вынесении сурового притвора сыграло то, что в памяти французов было еще свежо "дело Гоффриди", произошедшее в 1606 году, когда эпидемия одержимости охватила женский монастырь в Эксе. Инквизиция считала, что капеллан монастыря отец Гоффриди организовал из своих подопечных настоящее ведьмовское сообщество.
Но, рассуждая о том, какие политические и религиозные силы могли организовать травлю и судебное преследование Грандье и какие обстоятельства этому способствовали, историки почему-то забывают о том, что на эшафот веселого кюре фактически отправили все же монахини.
Версия о "любовной истерии", когда десяток женщин влюбились в одного мужчину, в данном случае абсолютно несостоятельна. Грандье с урсулинками фактически не общался, ведь он не стал их духовником. Но даже если допустить, что ему удалось магическим способом внушить подобную страсть десятку затворниц, то поведение женщин во время следствия и суда необъяснимо. Ведь не могли влюбленные монахини не понимать того, что своими действиями и словами они ведут своего "милого" прямиком на костер.
