Выйдя из сада, Дидье оказался на кладбище. Впереди в робком свете холодного утра он различил темное пятно карцера. Низкое строение с покосившейся крышей не имело окон, лишь дверь, в которой было прорезано окошечко для подачи пищи. Тот, кто придумал построить этот объект смирения монашеской гордыни рядом с погостом, вероятно, рассчитывал, что созерцание покосившихся надгробий, послужит напоминанием о конечном пристанище каждого, и таким образом будет содействовать раскаянию согрешившего монаха.
Сторож бросил мимолётный взгляд на карцер и застыл на месте с разинутым ртом — дверь была не заперта. Сорванный замок, лежал здесь же на земле.
Епископ барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Никто не решался прервать раздумья Его Преосвященства.
— Значит, вы полагаете, что камерарию помог бежать этот, как там его…
— Пьер, — подсказал Матье де Нель. — Да, я нахожу это единственным разумным объяснением происшедшего. Этот молодой сторож готов на что угодно ради нескольких монет.
— Но откуда камерарий мог достать деньги, сидя в карцере? Или он заинтересовал его чем-то другим?
— Ответ на этот вопрос мы можем получить только от беглецов, прикажите начать поиски, монсеньор.
— Вы считаете это необходимым? — засомневался епископ.
Матье де Нель с удивлением посмотрел на дядю.
— А что вы скажете, если мы оставим всё, как есть, — предложил епископ. — Согласитесь, преступления камерария уничтожат репутацию нашего диоцеза. Для Генерального капитула довольно будет и махинаций аббата Симона. И всё это накануне собора!
Теперь викарию стала понятна истинная причина беспокойства Его Преосвященства — приближавшийся церковный собор в Париже.
— Боюсь, монсеньор, что дело замять не удастся.
— Хорошо, — безнадёжно махнул рукой епископ, — начинайте поиски.
Монахи Святого Аполлинария, оставив свою обычную работу и забыв о дневном отдыхе, рыскали по окрестностям в надежде напасть на след беглецов.
К исходу второго дня, по поднявшемуся в обители переполоху, епископ понял, что поиски дали результат. Несколько минут спустя в его покои вошёл викарий.
— Ну что, их нашли? — спросил епископ, отодвигая в сторону серебряное блюдо с ароматными грушами.
— Не знаю, как и ответить монсеньор. Пьера — нет, не нашли, в своей деревне он не появлялся. А вот камерария, — Матье де Нель запнулся, — нашли, вернее то, что от него осталось.
Он подал знак Жакобу, и тот поставил на пол кожаный мешок в подозрительных бурых пятнах.
— Что это? — поморщился епископ.
