С самого первого нашего разговора вы пытались увести меня в сторону, намекая на аббата, как на возможного преступника. Вы специально не стали ждать, а подстроили убийство пономаря во время визитации, не без оснований полагая, что это послужит поводом для выборов нового аббата. А во время визитации я заметил, что многие из братии хотели бы видеть именно вас следующим настоятелем.
Но вернёмся к преступлению. Итак, после моей болезни вы поспешили выведать, не намерен ли я прекратить дознание, и чтобы оправдать ваш приход, сообщили о пропаже тридцати экю. Помнится, брат Жакоб тогда случайно разбил вам дверью нос. Он ещё недоумевал по этому поводу, уверяя, что удар не был уж таким сильным. Но для человека, страдающего частыми носовыми кровотечениями, и слабого удара достаточно.
Далее, вы сами вызвались установить подлинность почерка брата Гийома по его предсмертной записке, и, разумеется, подтвердили таковую. Но вот с пропавшими из сокровищницы деньгами вы совершили ошибку. Не зная, где спрятаны тридцать золотых, уплаченных вами шантажисту, вы подбрасываете новые, и тем самым себя выдаёте. Ибо никто кроме вас не имел возможности столь свободно залезть в казну аббатства дважды, и никто кроме нас с вами не знал об их пропаже, даже отец-настоятель. Но, дабы рассеять последние сомнения у капитула, — викарий повернулся к монахам, — приведу последний довод. В Туре младший брат Донжа дал подробное описание внешности Кристофа, совпадающее с внешностью камерария. Он также подтвердил тот факт, что его брат страдал от частых носовых кровотечений, а главное, назвал имя, под которым тот принял постриг. Вот так-то, — викарий с сожалением посмотрел на бледного камерария. — Мне искренне вас жаль.
— Не стоит, господин викарий, меня жалеть, я вовсе не раскаиваюсь, — высокомерно бросил камерарий, поднимаясь с места. — Напротив, я был рад очистить мир от такого навозного жука, каковым был пономарь. Если бы не он и не Элоиз Богарре, я уже стал бы купеческим прево Тура. У них не было права на жизнь!
— Вы так считаете? — тихо спросил викарий.
Камерарий дерзко вскинул голову.
— Да, я так считаю. И не понимаю, с какой стати вы здесь расписывали мои страдания. Ничего подобного не было. Девица Богарре должна была стать моей женой по двум причинам: во-первых, её отец был самым богатым купцом в городе и, во-вторых, она была здорова и достаточно хороша собой, чтобы родить мне крепких сыновей. Возможно, в будущем мне удалось бы даже получить для них дворянство, — камерарий скривил рот, — впрочем, благородный виконт де Нель, вам этого не понять.
