— Это, конечно, легче, — выразил общее мнение начальник лаборатории, небольшого роста грузин, ворчливый и неулыбчивый.
Потом мы остались вдвоем с начальником лаборатории в его неуютном, холодном кабинете, заставленном огромными непонятными мне приборами.
Он рассказал мне, какая дружная, хорошая у Кротова семья и какой сам Николай Александрович великолепный семьянин, без труда согласился со мной, что Кротов слишком слаб и чувствителен к жизненным неприятностям, но счел эти его качества не относящимися к делу, а поэтому недостойными того, чтобы на них останавливаться. Потом начальник лаборатории сообщил мне, что наконец-то кончилась горячка, связанная с выполнением плана, что, как всегда в первой декаде месяца, и ему и его сотрудникам приходится прохлаждаться, А потом опять нужно будет работать вечерами. И что сам он, честно говоря, в такие дни старается убежать домой пораньше. Я упрекнул его в том, что это право в равной степени должно распространяться не только на него, но и на его сотрудников.
— Если бы Кротов не возвращался домой так поздно, не случилось бы с ним этого несчастья, — сказал я.
Начальник лаборатории недовольно сверкнул глазами из-под угольно-черных, косматых бровей:
— Вы, кажется, ничего не поняли из моих слов. Сейчас первая декада нового месяца, а когда Кротова ограбили, был конец квартала.
— Да, кстати, — сказал он после небольшой паузы, как будто вспомнив что-то, — работы тогда было действительно очень много, но как раз в тот день Кротов мог так поздно и не задерживаться. Он сам вызвался закончить одно исследование и даже закрыть помещение, от чего раньше всегда отказывался.
Все-таки, как видно, начальнику лаборатории был неприятен мой упрек в том, что и он как-то виноват в постигших Кротова неприятностях.
— Ладно. Оставим это, — сказал я. — Мне хочется посоветоваться с вами. Не кажется ли вам подозрительным совпадение: Кротова ограбили как раз в тот день, когда на заводе была получка.
— Нет, — сказал начальник лаборатории. — На заводе получка на день раньше. У нас же в лаборатории заболела раздатчица, и мы получили зарплату на день позже, чем обычно.
Он хотел еще что-то сказать, но вдруг испуганно замолчал, потому что прочел на моем лице то, о чем в ту же минуту подумал сам: о том, что в лаборатории выдали зарплату в неурочный день, и тем более о том, что Кротов задержался после работы, могли знать только сотрудники лаборатории, начальником которой он был.
