— А что плохого в том, чтобы валяться на больничном? — спросил Борланд. — При царе русские солдаты служили двадцать пять лет. По статистике, семь с половиной лет из этого срока они проводили, поправляясь от ран и болезней.
Лицо авторитета тронула маска заинтересованности.
— Что ты знаешь про медицинский отсек? — спросил он.
— Ни разу там не был.
— Конечно, не был, ведь ты все еще здесь. Наверное, тебе это неизвестно, но из медблока нет пути назад. Если кто-то на «Вертикали» получает серьезные проблемы со здоровьем, то его лечат здесь, а затем отправляют в одну из тюрем Владивостока.
— Я этого не знал.
— Так вот, давай сразу разберемся. Если ты продолжишь попытки попасть к «семигранникам», это закончится для тебя медицинским блоком.
— И я попаду во Владивосток.
— Не будь несмышленышем. Не доберешься ты до Владивостока.
— Да я все понимаю.
— Прекрати пытаться попасть к «семигранникам», повторяю. Забудь про эти каюты, иначе они станут твоей могилой.
— У меня есть шанс не попасть в медицинский блок. Может быть, я найду способ разобраться с тем орангутангом у входа.
— Ты про Сергея? Забудь. Просто выбрось из головы и поставь мозги на предохранитель.
— Так у этой туши есть имя?
— Прояви немного уважения. Это Сергей, известный в узких кругах капитан. Отбывал политический срок в адовых условиях. Но он выжил, впоследствии был амнистирован и частично восстановлен в звании в обмен на службу в Зоне.
— Какая красивая история. Я проникся.
— Ты не знаешь, что такое жизнь за решеткой.
— Ты, заключенный, говоришь мне, заключенному, каково жить за решеткой?
Камаз посмотрел на Борланда, словно раздумывая, стоит ли озвучивать свою следующую мысль.
— Знаешь, почему меня здесь уважают? — спросил он.
— Думаю, у тебя есть выходы на охрану.
— Это да. Но откуда они у меня? Тебе не говорили?
— Нет.
— Я единственный из всего здешнего народа, который ранее сидел на верхнем уровне «Вертикали».
— В смысле?
— В прямом. Много лет назад я сидел за решеткой в Орловском централе. Том самом, под которым мы сейчас находимся.
— Внушает, — признался Борланд. — Может, это судьба.
— Начальникам был нужен кто-то, присматривающий здесь за порядком. Решили выбрать меня. Представь, что все мы прячемся в тоннелях метро от ядерной зимы. Представь, насколько будет ценен человек, работавший ранее машинистом метровагона. Вот потому меня и уважают.
— Признаться, я не вижу связи, — сказал Борланд. — Но пусть это тебя не расстраивает. Я не буду оспаривать твою власть. Я дал тебе чипсы — значит признал твое положение.
