— Только слепой бы не увидел.
— Я знаю ее три года, с тех пор как в первый раз увидел достойного Сегеста, но не ожидал, что она подрастет, и станет подобна Афродите, а Альгильде восемнадцать или девятнадцать лет, точнее не скажу. У германцев точно такие вещи знает лишь близкая родня, для постороннего скажут — родилась столько‑то лет назад. Хорошо если назовут время года.
— Они говорят по — латыни как римлянки — удивился Буховцев.
— Сегест нашел им хорошего учителя. В его доме многие говорят по–латыни. В германцах, как и во всех варварах много страстей, но есть среди них и истинно разумные люди, Сегест один из них. Он один из немногих вождей был в Риме и знает, что представляет из себя цивилизованный мир и великий город.
— Туснельда теперь свободна — заметил Валерий и сразу пожалел о сказанном. Ему вспомнилась история Туснельды и Арминия, и он абсолютно не хотел, чтобы Ахилл питал иллюзии в этом безнадежном деле. Добром для него это не кончится. Филаид печально вздохнул.
— Я думал об этом. Возможно, Сегест был бы согласен, но здесь все не просто Марк. Туснельда слишком важна в расчетах местных вождей.
— А Альгильда?
— Не знаю, какие планы у Сегеста на дочь Веамильда, но могу тебе сказать, что ее красоту заметил не ты один — рассмеялся эллин.
— Кто еще? — как можно безразличнее спросил Буховцев, но это известие его больно кольнуло.
— Я знаю, что сын Сегеста, Сегимунд уговаривал отца выдать ее замуж за него. Сегест отказал, но Сегимунд до сих пор сторожит ее как цепной пес. Да и другие есть. Наш знакомый Тит Постумий в прошлом году тоже был полон страсти, только не учел, что девы херусков, хотя и слушают сладкие речи, но всегда поступают по своим желаниям. Правда, всю зиму он рассказывал, что уже почти добился ее благосклонности.
— Вот козел — вырвалось у Валерия.
— Что ты сказал? — не понял Ахилл.
Только сейчас Валерий понял, что фраза была произнесена по–русски.
— Так ругань, на варварском языке.
— Корвус не забивай себе голову. Приедем в лагерь, сходишь к лупиям, и все пройдет.
Буховцев хмыкнул.
— Знаешь, я уже думал об этом — и они задорно рассмеялись.
До полудня было еще достаточно времени, когда перед отрядом показались стены лагеря.
Было уже часа три по измерениям времени будущего. Душное, июньское пекло сменилось подувшим вдоль реки ветерком, и установилась благоприятная нежаркая погода. Легкое, нежное тепло. Валерий сидел в палатке и готовился к предстоящей пирушке. Капля оливкового масла, размазанная по щетине, и наточенная бронзовая бритва здесь соответствовали крему для бритья и безопасным лезвиям, а крохотная круглая, бронзовая отливка, нормальному зеркалу. Перед этим были легионные бани, где Буховцев смыл грязь и сменил одежды. Теперь он был почти готов к предстоящему приему. Палатки для пира поставили на форуме недалеко от трибунала. Около них уже собрались германцы и сквозь матерчатые стены своей палатки Валерий слышал громкий гогот на незнакомом языке, который только при определенной фантазии можно было принять за немецкий. В лагере вообще царило веселье. Сегодня был Форс Фортуна, один из самых любимых римлянами праздников. Выходной день и сплошные гуляния. День отдыха распространялся также и на легионы. Поэтому канаб был переполнен массово ушедшими в увольнение легионерами, да и в лагере все отдыхали. Накопленные запасы вина сильно поредели, но пьяных видно не было, хотя многие ходили в явно поддатом состоянии. В обычном режиме несли службу лишь караулы.
