Валерию внезапно пришла в голову мысль.
— Диоген, а много силы, может заключать в себя амулет?
— Очень много Марк. Очень много. Есть такие амулеты, к которым даже я не рискнул бы прикоснуться.
— Может, тогда айлоберон, просто чей‑то амулет?
Сотер коротко, невесело рассмеялся.
— Айлоберон — задумчиво повторил он название. Знаешь, это имя — лишь исковерканное эллинское название камня на очень древнем языке. На этом языке оно означало — Неназываемый. Когда, после смуты древние языки и народы исчезли, посвященные стали переводить древние названия на самый развитый из языков новых народов, язык Эллады. У камня есть и свое, настоящее имя. Я его не знаю, но знаю, что оно очень длинное и его трудно произнести. Даже случайно произнесенное, это имя страшное заклятье. А ты говоришь амулет.
Потом, помолчал и добавил.
— Хотя, может, ты где‑то прав. Мне самому иногда в голову приходила подобная мысль. Но я обычный человек с необычными знаниями, а ты невроец, который видит суть вещей. Может ты и прав, только мне даже сложно представить, кто может быть его хозяином.
Валерий стоял посреди лагеря, смотрел на далекие звезды и вспоминал разговор. За переходом по Галлии и последними заботами он как‑то отвлекся от таких вещей, и только сейчас ему пришло в голову, что камень где‑то здесь, рядом. После бессонной ночи он чувствовал себя совершенно отдохнувшим и бодрым. Я теперь, наверное, могу совсем не спать — ухмыльнулся Буховцев про себя. Никогда у него не было подобного состояния. Что это? Звездный ветер, невинно–убиенный душка хавк? Может, камень постепенно оживает, и почувствовав присутствие невройца, начинает с ним шутить? Оставалось только гадать. Хотя, насчет хавка, вряд‑ли. Конечно, убийство плохое дело, но Валерий был спокоен. Если есть в мире справедливость, он не попадет в ад за то, что убил головореза спасая свою жизнь, и жизнь командира.
Отряд шел быстро, так быстро, как было возможно. Перекусили ближе к полдню, на ходу. Тогда же из телег выпрягли по лошадке и на них уселись Цедиций с Валерием. Коняги были абсолютно не кавалерийские, но и под всадником держались не плохо. Можно даже сказать, что от своей новой роли повеселели.
— Здесь, между холмами, могут быть беспокойные места. Конным наблюдать удобнее и если что, сразу на месте. Держи ухо востро, трибун — предупредил префект.
Однако обошлось без происшествий, и не задолго до темноты с холма показалась лента реки и стоящий на ее берегу небольшой форт, называемый здесь кастеллум. По уставшей когорте пронесся дружный вздох облегчения.
