— Нет Валерий Александрович, Полетаева не будет, хотя, думаю, у него руки чешутся скорее включиться в работу, но латынью мы с вами займемся. Времени у нас остается не так уж и много. Вы отдыхайте, но к шести часам вечера будьте дома. Два часа в день латынь. Учебников не будет. Все что я скажу, надо записывать и запоминать. Договорились?
Буховцев кивнул.
— Хорошо. У вас в доме есть внутренний двор?
— Есть. Пройдемте, покажу.
Внутренний двор представлял собой пространство между атриумом и поднимающимся вверх полем. По бокам огород, огражденный посадками хмеля. Нолин все это внимательно осмотрел, почесывая седую бородку.
— Пространства маловато. Вы в курсе, что в конце августа мы собираем около когорты легионеров из клубов исторической реконструкции? Я бы хотел вас поставить там принципалом. Ваши командные навыки меня мало интересуют, командовать там буду я.
Но мне бы хотелось, что бы вы овладели мечом, пилумом и скутумом. Это пригодится вам и в прошлом. Искусство это сложное, учиться нужно долго, поэтому лучше потихоньку начинать сейчас. Как, Валерий Александрович, вы не против? В свободное время.
— С удовольствием — быстро согласился Валерий. Подобные занятия представлялись ему интересней латыни. По крайней мере, это будет хорошая физическая разгрузка.
Получив его согласие, Нолин ушел.
Так началась вторая половина отпуска. Занятия с римским вооружением, походы в лес, вечером латынь и все повторялось заново. Нолин принес щит, меч, копье — пилум. Хотелось бы сказать почти как настоящие, но по виду, и по всему остальному, они и были настоящие. Около поля установили мишень из досок, и каждое утро Нолин учил Валерия метать пилум. Со щитом, без щита. Сам не метал и на занятия смотрел снисходительно. Говорил, что на сборах учеба будет серьезней, а сейчас не хочет портить ему отпуск. Латынь он тоже изучал странным образом. Нолин называл основные понятия мироздания на латыни, а Валерий записывал и запоминал. Север, юг, запад, восток, небо, земля и все в округе было названо, обозначено. Валерий все это записал, и второй раз Нолин больше к этому не возвращался. Далее были новые понятия, новые записи. Часто он записывал целые фразы. И на вопросы Нолина приходилось отвечать почти наизусть выученным диалогом. Вначале в голове был полный сумбур, но постепенно новые знания улеглись и занятия стали ему интересны. В конце концов, Валерий неплохо знал английский, французский, мог сносно объясниться на немецком и итальянском. Выучить еще один язык, по грамматике похожий на русский, было для него нетрудно.
