Мы шли так, задами, домой, были оба в худом настроении и замолкли. Вдруг в то время, как мы поровнялись с дальним концом нашего табачного поля, раздался протяжный собачий вой. Мы бросились на этот звук и увидали, что наша собака скребет землю лапами из всей силы, поднимая по временам голову вверх и начиная выть снова.
Она стояла над продолговатым четвероугольником, имевшим форму могилы. Вследствие бывших дождей земля тут осела и потому на ней явственно обрисовывалась эта форма…
И когда собака разрыла грунт на несколько дюймов вглубь, она вытащила оттуда что-то… именно руку в рукаве. Том перевел дух и сказал:
— Идем, Гекк… Найдено.
Как мне стало страшно!.. Мы выбежали на дорогу и позвали первых людей, которые нам встретились. Они схватили заступ из сарая и вырыли труп. В каком волнении были все, скажу вам! Лица уже нельзя было признать, но в этом и не было нужды. Все говорили: «Бедный Юпитер! Это его одежда, до последнего лоскута!»
Некоторые из присутствовавших бросились оповестить всех и донести мировому судье для того, чтобы он мог тотчас нарядить следствие, а мы с Томом кинулись домой. Том был вне себя и совсем задыхался, когда мы вбежали в комнату, в которой находились дядя Силас, тетя Салли и Бенни. Том так и выпалил:
— Мы с Гекком нашли труп Юпитера Денлапа, мы одни с ищейкой, после того, как все отказались от поисков; и если бы не мы, не отыскать бы его никогда. И он был убит дубиной или чем-нибудь в таком роде; я пойду отыскивать убийцу и, увидите, отыщу.
Тетя Салли и Бенни поднялись с места, побледнев даже от изумления, а дядя Силас, как был, так и упал с своего кресла на пол ничком и простонал:
— О, Господи!.. Вы нашли его…
Мы все оцепенели от этих страшных слов. С полминуты не могли даже двинуть рукою или ногою. Потом, опомнясь немного, подняли старика, усадили его опять в кресло, Бенни стала его ласкать и утешать, также как и тетя Салли, но обе они, бедняжки, были поражены до потери сознания и, очевидно, даже не понимали, что делают. Том был тоже в ужасном состоянии: его пронзила мысль о том, что он поверг, может быть, своего дядю в тысячу бед, худших, чем все прежние, и все это могло бы не случиться, если бы он не увлекся так своею жаждой прославиться и перестал бы разыскивать труп, как перестали другие! Но он скоро овладел собой и сказал:
— Дядя Силас, не говорите подобных слов. Это опасно, между тем в них и тени правды нет.
Тетя Салли и Бенни были благодарны ему за такие увещания и говорили то же самое; но старик только тряс головою с скорбным и безнадежным видом, слезы текли у него по щекам и он повторял:
