.
[Адрес был составлен] Видимо было для всех, что партия Бланки всего более рассчитывает на шум, который мог произойти у Ратуши, на смятение и сюрприз, когда из манифестации неожиданно выйдет для самих работников новые правительственные люди и новая форма общества. Одни только депутаты Люксембургской комиссии [может быть, устроившие], имевшие, естественно, большее влияние на свои цехи и устроившие собрание, знали, что за всем этим стоит новый комитет общественного спасения и что члены его уже названы: Бланки, Кабет, Пьер Леру. Поддерживая обман до последней минуты, они объявили своим товарищам-работникам, что сам Луи Блан явится [к ним] на Champs Elysées вести их против Ратуши, чего, разумеется, не могло быть. Наконец, распустили даже слухи, что будто жизнь последнего в опасности и проч. Как бы то ни было, но Ледрю-Роллен притянул к Парижу национальную гвардию из окрестностей, и в то время, как масса работников рядами двинулась к Ратуше, приказал бить сбор национальной гвардии в Париже. Я видел, как они в порядке тянулись по набережной, разделенные на цехи, со знаменами и надписями: «Organisation du travail par l'association, à bas l'exploitation de l'homme par l'homme!»[156]. На некоторых знаменах странным образом наклеены были плохие и гадкие карикатуры на Лудвига Филиппа. В рядах, где люди шли, взявшись за руки, по обыкновению, раздавались революционные песни, изредка прерываемые криками: «à bas les carlistes!» «les barricades contres les carlistes, s'il le faut»[157] и проч.
[В то же время] Они совсем не подозревали, что в то же самое время в Париже царствует почти такое же смятение голов, как у них; там национальная гвардия кричала: «Коммунисты идут жечь и грабить город!», чего никогда не бывало. Носились слухи, что в разных частях Парижа уже дерутся, что существовало только в паническом воображении буржуазии{129}. Ясно только, что когда работники подошли к Place de Grève, – площадь Ратуши была буквально затоплена национальной гвардией с ружьями, garde moblile стояли вокруг нее, готовые к отпору, у каждой из двери готовы были две пушки – и во всем городе, на всех улицах стоял вооруженный народ. Работники остановились в удивлении, отправили депутацию в Ратушу, которая едва была в состоянии пробиться к Правительству, и разошлись. Таким образом, в первый раз после революции социальная прогулка встретила отпор, и человек, уничтоживший ее с улицы, был Ледрю-Роллен. Весь день казался отмщением национальной гвардии за [разгром] разгон ее работниками тому ровно день в день месяц назад 17 марта.
