Она не могла вернуться в Завидово. Она, владелица дома и двух квартир в центре Москвы, оказалась на положении бездомной.
– Понимаешь, – объясняла она Андрею, – это не мое. Я не могу жить в доме, он принадлежит Борису, как и все остальное. Ведь я только юридически владею всем этим, фактически, я нищая…
Этот разговор состоялся уже после свадьбы, когда немного улеглись страсти и шумиха в прессе пошла на убыль. Пока молодые ездили в свадебное путешествие, Маша тихо жила у Истоминых, мучаясь сознанием того, что ей надо каким-то образом избавляться от имущества брата, а она не знала, как к этому подступится. Ей не хотелось существовать на иждивении у родителей бывшего жениха, но она не знала чем ей можно заняться, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Родители Андрея видели, что с Машей неладно, но они не решались первыми спросить. И только перед возвращением молодоженов Маша собралась с силами и открылась сначала матери Андрея, а потом и отцу.
– Я тебя очень хорошо понимаю, – сказал Истомин старший, – и предлагаю тебе: оставайся у нас, живи сколько хочешь. Не думай ни о чем. Андрей поможет тебе разобраться с делами Бориса, работу найдем, будешь чувствовать себя совершенно другим человеком! И знай, я тебя очень уважаю, – торжественно сказал он, – редкий мужчина решился бы на такое, тем более, что ты – юридически являешься владелицей вех этих денег и домов…
– Господи, Володя, – вступала в разговор его жена, – но ведь Машеньке что-то все равно полагается по закону. Она имеет право на жилье, и…
– Плевать! – стукнул кулаком по столу Истомин старший, – если уж рубить, то сплеча! Маша, ты все правильно решила, на том и стой. Все собери в кучу и отдай, до копейки!
Вернулись из круиза по Средиземному морю счастливые, загорелые молодожены. В аэропорту их встречали всей семьей, Соболев старший шутил, что теперь у них огромный клан, или картель, как кому больше нравится. Рита, расцеловавшись со всеми, подошла к Маше и, обняв ее, прошептала на ухо:
– Машенька, родная, если бы не ты! Как я счастлива!
Решено было ехать всем вместе к Соболеву старшему. На этот раз Истомины не сопротивлялись, потому что Владимир Иванович и Александр Дмитриевич явно чувствовали взаимную симпатию.
Маша не знала, что именно отец Андрея первым поговорил о ней с Соболевым; но на следующий день Андрей Дмитриевич пригласил Машу к себе в кабинет и, расспросив ее обо всем подробнее, сказал, что если она ему довериться, то он поможет ей безболезненно решить.
