– Какой ужас! Русалки воровали детей? – воскликнула Маша. – Но зачем?
– Что значит – зачем? – Анна аккуратно разливала чай по кружкам. – Русалки как таковые, вообще-то, нечисть, нечистая сила, воздушные и водяные духи – изначально бесовское порождение, нежить, одним словом. Русалка-утопленница ничего общего не имеет с той, кем она была когда-то. И далеко не каждая утопленница превращается в русалку, а только самоубийца.
– Народ, давайте сменим тему, – взмолился Пашка, – ну ее, эту дохлую рыбу.
– Паш, помолчи, – прикрикнула на него Маша и снова повернулась к Анне: – Значит, ребенок не может превратиться в русалку, ведь ребенок не по своей воле тонет?
– Меня мати родила, некрещеную хоронила… – тихонько пропела Анна.
– Я крещеная, – с гордостью заявила Маша. Ребята переглянулись.
– Блин, а я крестик не ношу, – воскликнул Пашка, – теперь меня точно утащит к себе какая-нибудь русалочка.
– Тихо! – Наташа встрепенулась и прижала палец к губам, разговор оборвался, все замерли. – Слышите? Там как будто плеснуло…
Егор встал и направил фонарик на озеро. Синеватый луч пробежал по гладкой, как стекло, воде, маслянисто поблескивающей, тихой.
– Рыба, наверно, – преувеличенно бодрым голосом сообщил Егор. – Здесь наверняка много рыбы? А, Вить?
– Да, рыбы хватает, – ответил Виктор.
– Жаль, удочки не взяли.
– У нас там есть кое-какие снасти, – сказал Виктор, – но я в этом мало понимаю.
И снова все замолчали, прислушиваясь. Но слышны были только вскрики ночной птицы, потрескивание углей в костре да чуть слышный скрип старого дерева.
– А что, если мы им мешаем? – шепотом спросила Маша.
– Кому? – выдохнула Наташа.
– Русалкам. Они сейчас наблюдают за нами и не могут выйти, потому что нас слишком много, и костер… у меня лицо горит, так всегда бывает, когда кто-то за мной наблюдает, – объяснила Маша.
– Харе, Мась. – Пашка вскочил на ноги и громко крикнул, сложив ладони рупором: – Э-ге-гей! Нечисть подводная, выходи! Биться будем! – Его крик утонул в тишине, как в вате, словно его проглотили.
– Что-то мне не по себе. – Наташа передернула плечами, как будто озябла.
– Сыро. – Виктор подложил в костер несколько сухих веток, они вспыхнули.
– Хорошо бы завтра все-таки поваляться на солнышке, – мечтательно произнесла Наташа.
– Если оно будет, – зачем-то продолжила Анна.
Ночь сгустилась настолько, что даже оранжевые сполохи костра не могли рассеять темноту, светло было только вокруг него, да и то едва-едва, настолько, чтобы различить лица ребят.
