Телония нежно положила ему руки на грудь, а затем неожиданно резко погрузила их глубоко в плоть мага. Крик Элвириома прозвучал еще громче и пронзительней, заставив Самандру пошатнуться и поднести руки к ушам.
Спокойно и сосредоточено, будто прилежная хозяйка, месящая тесто для выпечки хлеба, демонесса переделывала под кожей тело мага, ломая кости, растягивая связки, сплющивая хрящи, придавая плоти совершенно иную форму. Покончив с телом, она так же старательно принялась за лицо верещащего во весь голос Элвириома.
Когда она закончила, на балконе стояла готовая к прыжку гигантская жаба, и ее глаза были глазами Элвириома. С жалобным кваканьем она по щелчку пальцев матери-демонессы прыгала, замирала и ловила мух огромной пастью. Демонесса, когда это занятие ей наскучило, поднялась в воздух и повисла рядом с пентаграммой.
— Прощай, сын мой, — сказала она, ласково улыбаясь и посылая королю Унусу воздушный поцелуй. — Только не вздумай вызывать нас с твоим отцом еще раз. Ты только что видел, какая судьба может постигнуть того, кто вызовет наш гнев.
Поднявшись еще, она медленно растворилась в воздухе. Оставшаяся без хозяйки жаба попыталась совершить отчаянный прыжок но, не допрыгнув до пентаграммы, сорвалась вниз и разбилась о мраморную статую, аллегорически изображающую мужскую силу…
Ошеломленная всем этим ужасным зрелищем Самандра покачнулась, и, чтоб удержаться на ногах, протянув руку ухватилась за короля Унуса.
Тем временем пентаграмма, где они остались вдвоем, снова поднялась в воздух и той же дорогой вернулась в дом чародейки, вновь оказавшись нарисованной на полу комнаты для колдовства. Успокоившись, женщина довольно улыбалась, вспоминая картину ужасной гибели своих давних недругов.
Король Унус вышел из пентаграммы, кивая и благосклонно улыбаясь.
— Дело сделано, я благодарю тебя, женщина, — произнес он. — А вот тебе моя награда.
С этими словами он развернул к себе выходящую из пентаграммы Самандру и по самую рукоять вонзил острый стальной кинжал ей в живот.
Кутар и Стефания скакали галопом по пыльной дороге к лесному миру на границе Фалкара и Маккадонии. Они ехали в полном молчании; недавние события вовсе не располагали к разговорам. Время от времени девушка поглядывала на Кутара и некоторое время спустя с удивлением ощутила, что сердце у нее взволнованно стучит при виде его массивной и мускулистой фигуры и грубовато-красивого лица.
«Если я буду королевой в Алкарионе, — подумала она, — то мне бы хотелось, чтобы моим королем был Кутар». Эти мысли были так непохожи на все ее прежние мечты и желания. Старый Зоккванор все время твердил, что она создана для великой цели и поэтому не должна растрачивать себя на пустяки, достойные разве что простой горожанки. Но девушка быстро поняла, что истинной причиной такого поведения служит то, что магу не хочется лишиться хорошо обученной и к тому же даровой помощницы…
