* * *
С последнего визита Пьера в Коринто прошло уже две недели. Моторыгин пока не беспокоил. Молчал и Эчаварийя. Два раза в неделю Пьер ездил за продуктами на рынок Роберто Уэмбес, подходил к магазину, торгующему ремнями из крокодиловой кожи, чучелами лягушек и прочими сувенирами. Спрашивал у владельца: «Есть что-нибудь для Пепе?» Но каждый раз получал отрицательный ответ.
Взяв из почтового ящика свежий номер газеты La Prensa, Пьер неожиданно увидел броский заголовок: «В Матагальпе убит интернационалист». На фотографии можно было разглядеть лежащего человека с широко открытыми глазами и с аккуратной дырочкой во лбу. Длинные волосы, забранные в хвост… Текст гласил, что в районе Матагальпы был найден убитым Райнхард Вайзе, интернационалист из Германии, приехавший помогать строить сельские школы. «Как там Мели?» – подумал Пьер.
Неожиданно пришло письмо от Жоры. «Вряд ли мы сможем дружить как раньше, – писал он, – и я пойму, если ты не подашь мне руки при встрече. Но и ты поступил не по-мужски. Как ты мог уехать, зная, что Кэт беременна? Она мне все честно рассказала, и я готов заботиться о ней и нашем ребенке. Да – теперь он наш, а не твой. И я очень прошу тебя никогда эту тему не поднимать. Об этом знаем мы трое. Пусть все так и останется…» Пьер дочитал письмо и задумался. Что теперь делать? Звонить, объяснять всем, что он даже не догадывался о ребенке? Расстроить свадьбу? Приехать он все равно не сможет, а Кэт сейчас нужна поддержка… Пусть все идет, как идет. И письмо отправилось в камин на веранде.
Моторыгин неожиданно сам объявился на стройке. Позвонил накануне вечером, пообщался с Егорычем.
– Завтра буду у вас на объекте с представителем из Москвы. Чтоб как стеклышко! И срач приберите – мы не раньше обеда будем.
Понятно было, что Bluebird советника через «гóвна», как выразился Егорыч, не проедет. Как на грех заболел бульдозерист – ну не отсыпать же дорогу лопатами! Пьер трижды переводил на испанский «уроки» представителя Трактороэкспорта для местных. Все, вроде, было несложно.
– Дмитрий Егорович, давайте я попробую, – предложил он.
– Давай, – махнул рукой Егорыч.
Пьер снял чистую рубашку, достал из багажника резиновые сапоги, в которых мыл машину, и полез в кабину Т-130. Включил массу, вспомнил «уроки» : педаль газа работает наоборот, глушить только на «нейтрале»… Была-не была – завел двигатель, включил передачу и тронулся к «гóвнам». Управлялся бульдозер, действительно, легко – центральный рычаг управлял торсионами, и огромная махина моментально реагировала. Могла даже разворачиваться на месте. Сложнее было управлять отвалом – эту науку Пьер так и не успел освоить. В конце концов, провозившись часа полтора, он сумел выровнять дорогу, пятясь назад и скребя глину опущенным вниз ножом. Практически сразу появился Bluebird. Первым вылез Моторыгин, обежал машину, открыл дверцу начальнику из Москвы. Гости хотели побродить по площадке, но, потоптавшись, решили не пачкать обувь и пригласили всех собраться под навесом. Пьер подошел последним и встал чуть поодаль. Московский гость рассказывал о политике нового генсека Горбачева. Он не говорил ничего, кроме того, что можно было прочитать в газетах, но, надо отдать должное, преподносил он информацию таким доверительным тоном, иногда переходя на шепот, что казалось, сообщаются самые секретные сведения. Внезапно гость замолчал и, показав глазами на Пьера, спросил:
