Так, в 1960 году под давлением Госдепартамента американские нефтяные монополии отказались поставлять революционной Кубе нефть и нефтепродукты. На помощь пришел Советский Союз. В Москву прибыла первая кубинская делегация, которую возглавлял Нуньес Хименес.
Помню, мы встречали их в Шереметьевском аэропорту уже ночью. Первым делом я спросил Хименеса: "Скажите, как обращаться к вам: синьоры, товарищи, или как еще?" Хименес улыбнулся: "Товарищи!"— и хлопнул меня по плечу.
Соглашение между СССР и Кубой было подписано 18 июня 1960 года. Мы взяли на себя обязательство полностью удовлетворить потребности Кубы в нефти и нефтепродуктах — 4,5 млн. тонн в год.
Но вот беда: от наших черноморских портов до Кубы — больше десяти тысяч километров, а достаточного количества морских судов для перевозки нефти и нефтепродуктов мы тогда не имели. Конечно, американцам это было хорошо известно. И они пошли на такой шаг — заявили, что судовладельческие компании, которые будут сдавать свои суда под перевозку советской нефти на Кубу, будут занесены в "черный список", их кораблям запрещается заходить в порты США и они не будут привлекаться к перевозкам американских грузов.
По тем временам это было очень серьезное решение. Фактически блокада распространялась не только на Кубу, но и на решивший помочь ей Советский Союз. Наше объединение "Совфрахт" уже начало переговоры о фрахтовании танкеров. И вот под угрозой "черного списка" греческая фирма "Чандрис" и шведская "Стиг Горток" отзывают свои предложения, итальянский "Танкерфлот" отказывается от уже заключенного контракта, а менее зависимые от американских монополий фирмы — такие, как французская "Калмар Карготанк" и итальянская "Галиско", хотя и не отказываются напрямую, но занимают выжидательную позицию.
Вот такая ситуация складывается по нашему соглашению с Кубой. А между прочим, в это время у капиталистических судоходных компаний на приколе стоят более 300 свободных нефтеналивных судов общей грузоподъемностью более 5 млн. тонн.
Где же выход? Надо искать, как прорвать американскую блокаду. Ведь мы имеем дело с миром капитала. Он уже знает нас, но и мы его знаем, знаем его силу и его слабости. Знаем его жажду к наживе. Мне, признаться, нравилось программное высказывание Ленина: "Есть сила большая, чем желание, воля и решение любого из враждебных правительств или классов. Эта сила — общие экономические всемирные отношения, которые заставляют их вступить на путь сотрудничества с нами",— и я часто использовал его в своей работе.
