Однако времени для отдыха и развлечений было немного, поскольку мы настойчиво занимались военной подготовкой, которая продолжалась всего три месяца, прежде чем нас отправили на фронт. Один раз в неделю, по воскресеньям, я уходила из казармы и проводила целый день дома, ибо мама в конце концов примирилась с моей солдатской долей. По праздникам меня навещали друзья или родственники. Однажды по такому случаю ко мне пожаловали сестра с мужем. А я в тот день была назначена дневальным в казарме. На таком посту солдату не разрешается сидеть или вступать в разговоры. А я разговаривала с моими посетителями как раз в тот момент, когда мимо проходил ротный.
– Устав знаешь, Бочкарева? – спросил он.
– Так точно, ваше благородие! – ответила я.
– Ну и что там сказано?
– Солдату на посту запрещается сидеть или вступать в разговоры, – был мой ответ.
За это он приказал мне отстоять два часа по стойке «смирно» после того, как я отбыла свои часы дневальным, а это был суточный наряд. Стоять по стойке «смирно» с полной солдатской выкладкой в течение двух часов – трудная задача, потому что нужно оставаться совершенно неподвижным под неусыпным надзором дежурного. И тем не менее это было обычное наказание.
За время обучения меня наказывали таким образом три раза. Во второй раз пострадала незаслуженно. Однажды ночью я узнала в солдате, который ко мне лез, своего командира отделения и отвесила ему такую увесистую оплеуху, какие я раздавала всем другим нахалам.
Утром он поставил меня по стойке «смирно» на два часа, заявив, что дотронулся до меня случайно.
Поначалу возникла некоторая сложность с устройством бани для меня. Баней при казарме пользовались мужчины, поэтому мне разрешили пользоваться в банный день городской баней. Это давало прекрасную возможность пошутить и посмеяться. Я входила в женское отделение полностью одетая, и всякий раз при моем появлении возникал страшный переполох – женщины принимали меня за мужчину. Однако веселилась я недолго. Через мгновение из каждого угла в мою сторону запускали чем-нибудь тяжелым, и я нередко чудом избегала серьезных ранений, крича им, что я женщина.
В последний месяц боевой подготовки мы занимались почти непрерывно отработкой приемов и стрельбой. Я весьма преуспела в искусстве владения винтовкой и была удостоена благодарности за хорошую стрельбу. Это сильно повысило мой авторитет среди солдат и укрепило наши отношения товарищества.
В начале 1915 года нашему полку было приказано подготовиться к отправке на фронт. Мы получили увольнение на целую неделю. Солдаты проводили эти последние дни в пьянстве и веселых вечеринках. Однажды вечером группа ребят пригласила меня пойти с ними в один дом, имевший дурную славу.
