– Ну что же это за царь, – кричала она, – если он посылает женщин на войну! Он, должно быть, совсем спятил! Ну кто и когда слыхал, чтобы какой-то царь призывал в армию баб? Разве у него мало мужиков? Помилуй Господи, да им несть числа в России-матушке!
Она сорвала со стены портрет царя, перед которым каждое утро крестилась, и изорвала его в клочки, растоптала их ногами, кляня и предавая все анафеме. Никогда больше она не станет молиться за него, объявила она. Ни за что, никогда!
Весть, принесенная солдатом, возымела на меня совсем другое действие: душа моя ликовала. Надев праздничный наряд, я пошла на встречу с командиром. В штабе, казалось, уже все знали о царской телеграмме, и меня везде встречали с улыбкой. Командир поздравил меня и торжественно зачитал текст телеграммы, объяснив, что августейший император оказал мне высочайшую милость и что я обязана быть достойной ее. Я была так рада, так счастлива, так полна восторга. Это был самый счастливый момент в моей жизни.
Командир вызвал своего ординарца и распорядился выдать мне солдатскую форму. Я получила два комплекта нижнего белья из грубого полотна, две пары обмоток, шайку для стирки, пару сапог, пару штанов, ремень, гимнастерку, пару погон, папаху с эмблемой, два подсумка для патронов и винтовку. Волосы мои остригли машинкой.
Когда я появилась в военной форме как рядовой солдат 4-й роты 5-го полка, раздался взрыв хохота. Я была смущена и чувствовала неловкость оттого, что просто не могла узнать себя. Новость о женщине-новобранце распространилась в казармах еще до моего прибытия. А когда я появилась там, веселью и смеху не было конца. Молодые новобранцы, окружив со всех сторон, с недоверием рассматривали меня, а иные не могли удовлетвориться только разглядыванием: уж таким редким дивом была я для них. Они хотели убедиться, что глаза не обманывают их, и начали щипать меня, толкать и задевать плечом.
– Да идите вы, вовсе никакая это не баба, – заметил один из них.
– Да нет же, баба, – сказал другой, ущипнув меня.
– Она шарахнется от первой же германской пули, как черт от ладана, – пошутил третий, вызвав этим взрыв смеха.
– Мы ей тут поддадим такого жару, что она убежит, еще не доехав до фронта, – пригрозил мне четвертый.
В этот момент подошел командир роты, и хлопцы разбежались. Мне разрешили сходить домой и отнести вещи, прежде чем окончательно обосноваться в казарме. Командир приказал также научить меня отдавать честь. По дороге домой я таким манером салютовала каждому человеку в военной форме. Открыв дверь квартиры, я остановилась на пороге. Мама меня не узнала.
