После горячего душа меня растащило по дивану. Бабушка что-то шаманила на кухне, откуда тянуло аппетитными запахами. Вялость и небольшая усталость после водных процедур ввели меня в состояние сна. Как обычно ничего не приснилось. Наскучившая темнота по-прежнему разъедала мое уставшее сознание. Но сейчас чувствовались какие-то изменения. Движения были не такими свободными, будто пространство погустело и мне приходилось с усилием пробираться сквозь него. Сама темнота изменила свой цвет с непроглядно-черного на темно-серый, словно я окружен густым туманном в поздних сумерках. Открыв глаза, застал бабушку на кресле возле окна. Она задумчиво рассматривала лес через дорогу от дома. На улице уже начало темнеть, серые тучи затянули небо. Услышав мои движения, она повернулась. На ее лице блестели слезы. Она спешно стерла их рукой и нежно улыбнулась.
- Проснулся? - Спросила она.
- Да. Который час?
- Около пяти. Ты проспал почти четыре часа.
Я смотрел на нее, на ее потухшие проплаканные глаза, на редкие морщины, уставшие от долгого одиночества, от тоскливых пролетающих будней. Сорок лет она прожила без мужа, пятнадцать без сына и сейчас уже почти четыре года одна, в полном одиночестве. Я миллион раз предлагал уехать ей отсюда, переехать ближе ко мне, но она миллион раз отказывалась покидать свой городок, привязанная к нему всем сердцем, где ей, по ее словам, комфортней и проще.
- Проголодался?
Я прислушался к своему животу, тот умоляюще просил поесть.
- Да. - Коротко ответил я и улыбнулся.
- Пойдем. У меня все готово. - Ответив мне взаимной, но более нежной улыбкой.
На круглом кухонном столе уже стояли различные бабушкины вкусности: соленые огурцы, какой-то салат, пирожки, радиально уложенные по тарелке нарезка из колбасы и сыра, передо мной она поставила суп, по цвету я понял, что это борщ, что-то еще разогревалось в микроволновке. Этот стол был еще одним приветом из моей жизни в этом доме. Я помню его всю свою жизнь, наверно, он даже старше меня. Слегка потрепанный - грани столешницы и ножки немного пошарканы, но в целом, если учесть его возраст, он в отличном состоянии. Что только он не повидал в своей жизни, почему-то я всегда об этом думал, когда садился за него. Наше с сестрой насилие над этим дорогим, до блеска отполированным столом, были жестокими - он был измазан различного рода едой, изрисован всеми видами рисовальных принадлежностей, испытал на себе удары ложек, вилок, палок, отчетливо увековечен отпечаток зубов, укусившей его моей сестры. Но все это начинало свой ход в моей голове не из-за жалости к этому столу и даже не из-за ностальгии по тем временам, а всего лишь вследствии воспоминания одного случая, связанного с моим сексуальным опытом с моей первой школьной подружкой. Стремление к чему-то новому, раннее познание всех сторон страстной сексуальной жизни и привели нас на этот несчастный стол в отсутствие моих мамы и бабушки. Каждый раз я вспоминал об этом случае, когда садился за него, и каждый раз я чувствовал себя неловко перед другими его обитателями.
