Даже самые скептически настроенные македонцы, обескураженные выступлением Мелеагра, не смогли ничего возразить. У трона царило потрясенное молчание. Тайно или явно, никто из знатных македонских мужей даже и не помышлял о подобном повороте событий.
— Это верно? — под шумок быстро спросил Пердикка у Птолемея. — Александр водил Арридея в святилище?
Вышедшая из-под контроля ситуация взяла верх над враждебностью. Птолемею наверняка известны подробности.
— Точно.
Птолемей вспомнил, как склонились перед алтарем эти две головы, темная и светлая, подмастерье и мастер.
— Последнее время с ним стало получше. Целый год без припадков. Александр приучал его чтить память отца.
— Арридей! — начали скандировать воины. — Мы хотим брата Александра! Да здравствует Арридей Македонский!
— И много народу видело его там?
— Свита, отряд копьеносцев… да все его видели. Он вел себя вполне нормально. Впрочем, как и всегда… возле брата.
— Мы не можем допустить, чтобы его выбрали. Они не представляют, что делают. Это нужно остановить.
Коренастый и жилистый Пифон, взявший вдруг слово, слегка напоминал лисицу — как заостренным, рыжеватым от веснушек лицом, так и высоким лающим голосом. Входя в избранный круг царских телохранителей, он слыл человеком разумным, но дар убеждения не относился к числу его достоинств. Опередив Пердикку, он шагнул к краю помоста и визгливо крикнул:
— Вы хотите в цари брата Александра?! Тогда уж лучше выберите его лошадь!
Грубая издевка в пронзительном голосе на краткое время утихомирила людей, но тишина в зале была явно недружелюбной. Тут грубить нечего, тут тебе, приятель, не плац для муштры! Однако Пифон, не смущаясь, продолжил:
— Она будет поумнее этого полудурка. Он же ударился головкой в младенчестве и до сих пор страдает припадками. Александр заботился о нем, как о ребенке, приставил к нему няньку. Вы что, хотите в цари идиота?
Пердикка с трудом сдержал проклятие, едва не сорвавшееся с его языка. Как вообще такой дуболом умудрился продвинуться в командиры? Конечно, на полях брани он всегда среди первых, но не умеет читать в душах людей. Сам Пердикка, если бы этот олух не высунулся, мог бы напомнить всем о романтическом завоевании руки Роксаны, о захвате крепости на согдийской скале, о великодушии победителя: в общем, постепенно вернул бы мысли толпы к отпрыску Александра. А теперь эти дурни оскорблены в лучших чувствах. И уже воспринимают Арридея как жертву темных интриг, раз они сами видели, что тот держится совершенно нормально.
