— Какое там, разве что подарочек поднесут. А мне и не надо, я люблю свою работу. Я вдов, живу с замужней дочерью, у нее есть клочок землицы. Там кое-что собираем, да и малость подработать не вредно, так я полагаю.
Громкий крик осла заставил всех обернуться.
— Смотрите, смотрите! — сказал холостильщик. — Хотите оскоплю его бесплатно? Вон как лезет к моей ослице!
— Еще бы не лезть. Она у тебя очень уж аппетитненькая, — ответил Балагур. — Послушай, дружище, а она случаем не пылью ли покрылась?
— Нот. Поседела от большого ума.
— Неужто? — удивился Двужильный.
— Вся в меня. Даже в работе помогает.
— Черт подери! Уж не хочешь ли ты сказать, что она тоже холостит? — воскликнул Сухопарый под дружный смех.
— А тут и говорить нечего, так оно и есть! Спросите хоть у Тадео из Отера, из того селения, что внизу. Он ее стегал плетью, стегал, а она возьми и взбрыкни, да так метко, что теперь уж он ни на что не годен.
— Здорово! — воскликнул Балагур, вдоволь насмеявшись. — Но с моим Каналехасом у нее этот номер не пройдет! Он кричит, потому что на него весна действует.
— А я что говорил? — сказал Кривой, — Будто все разом распускается…
— Ему много не надо, — весело согласился холостильщик. И, заметив идущих по другому берегу людей, помахал им рукой. — Это карабинеры, — объяснил он, — Их служба еще похуже моей. Вечно ходят замызганные.
— Везет нам сегодня на прохожих, — заметил Белобрысый. — Можно подумать, что мы на городской улице.
— Уж если кто здесь прохожий, так это вы, — возразил холостильщик. — Мы-то ходим по своей земле.
— Что верно, то верно, — согласился с ним Американец. — Зато вы не ходите по реке. Разве что перейдете на другую сторону. А мы всегда с ней, ее путем следуем.
— Такова жизнь, — заключил Балагур, — У каждого свое достоинство.
Сплавщики снова принялись за работу, а обезьяноподобный человечек, отхлебнув еще немного вина, водрузился на свою ослицу и сказал на прощанье:
— Раз вам не нужны мои услуги… до новой встречи, друзья.
Шеннон шел вниз, вместе с остальными и размышлял над последними словами Балагура. Холостильщик отправился своей дорогой. Спустя некоторое время он повстречал незнакомца. Это был молодой мужчина в фуражке, меховой куртке, в сапогах, какие обычно носят в больших солениях вроде Молины или Приего. Он был без котомки, без переметной сумы, лишь с недавно срезанной палкой, однако лицо его было покрыто пылью и усталое, как после долгого пути. «Если он пойдет этой дорогой, то к вечеру догонит сплавщиков», — подумал холостильщик.
