— Да, это нелегко попять. Там, в Америке, мы тоже вели мелкие войны, — улыбнулся он. — Но мир мало чем отличался от вашего. Правда, если уж нам удавалось поймать голую женщину, мы ее не тащили на улицу.
— Вот видите! Это совсем другое. Варварство, жестокость, невежество — пускай. Но не надо низости. Вот почему ради собственного спасения мне необходимо вдохнуть в Себя хоть немного человеческого достоинства.
— Возможно, вы H преувеличиваете, — задумчиво произнес Американец, — по, мне кажется, я понимаю вас… А вот себя понять не могу, — заключил он тихо. — Почему вдруг сегодня я вспомнил свое детство?.. Узнаю ли я это когда-нибудь?
«Узнаем ли мы это когда-нибудь?» — подумал Шеннон, отправляясь обратно. В ту ночь он слышал более ожесточенные и настойчивые удары камня, которым Американец обычно точил перед сном крюк своего багра.
— Я рад, что ты остался с нами, Ирландец, — сказал Балагур, орудуя багром. — Ты хороший человек.
— Ты даже не представляешь, как важны для меня твои слова. Я стану лучше, чем я есть.
Сплавщики миновали Кампильо и Пенью-Бермеху и находились на перекате Бухадильи в районе Буэнафуэнте, где мель задерживала стволы. Пришлось сделать запруду в виде ножниц, нечто вроде узкого канала, который поднимал уровень воды.
— Ерунду ты говоришь. Ты один стоишь всех нас.
— Ошибаешься. Всем нам одна цена.
— Это, конечно, верно: все мы недалеко ушли друг от друга. Но мало кто станет говорить, как ты, да при том еще благодарить.
Посмеиваясь над собой, Шеннон оправдывал свое присутствие среди сплавщиков тем, что хотел научить Лукаса читать. Что же касается сплавщиков, то они были рады, что прибавился работник, а остальное их мало трогало. Однако Шеннон удивился, когда Дамасо с другого берега спросил его, почему он остался.
— Не все ли равно, куда мне идти: в Молину, в Мединасели или в Сигуэнсу? — ответил ему Шеннон. — Замки здесь везде встречаются, а спешить мне некуда.
Сплавщики знали, что его интересуют старинные постройки.
— Хе! Я вижу, никто не идет туда, куда шел. Ни Паула — в Саорехас, ни Ирландец — в Молину.
— Зато мы все идем до Арапхуэса, — вставил Двужильный. — Это уж точно. Поневоле. Вслед за рекой.
— Так и в море можно угодить, — сказал Сухопарый.
— А то и куда-нибудь подальше, — прошептал Четырехпалый. — В мир иной.
— Туда нам не к спеху, — быстро вставил Сухопарый.
— Да и зачем торопиться! — вмешался в разговор Балагур. — Рано или поздно все там будем.
