Заметив, какое удивление вызвали у всех его слова, он объяснил, что изучал историю и литературу Испании.
— Мне бы хоть грамоте научиться! — прошептал Лукас, примостившийся за спиной у Шеннона. — Я даже бук» не знаю.
— Я научу тебя, — пообещал Шеннон. — Вот увидишь, это совсем нетрудно.
— Хотелось бы знать все истории, — вздохнул Кинтин. — Но откуда их знать деревенскому бедняку, если он рос одни, словно пленник, у которого убили птичку.
— Ты и эту историю знаешь? — удивился Шеннои.
— Это не история, а быль. В нашем селе ее каждый знает.
Шеннон объяснил, что о пленнике говорится в одном из лучших испанских романсеро и продекламировал его полностью:
Я в темнице своей не ведал:
день настал иль ночь занялась;
только пташка меня будила,
возвещая рассветный час.
Подстрелил ее арбалетчик —
бог за это ему воздаст.
Шеннон видел, что люди слушают его затаив дыхание. С искренним, нескрываемым волнением.
— А ну-ка, Балагур, теперь твой черед, — подзадорил его Дамасо. — Неужто дашь англичанам заткнуть себя за пояс?
— Где мне знать такие топкости, дружище… Разве что спеть куплеты про жнецов. Уж их-то он наверняка не слышал.
И подстрекаемый товарищами Балагур начал:
Шли жнецы из земли кастильской,
как жатвы пора началася:
без гроша, в грязи и лохмотьях,
ребра — кости одни без мяса.
Шеннон почувствовал себя перенесенным в средние века, в атмосферу «Кентерберийских рассказов»; слушатели внимали рассказчику-балагуру и уже не в первый раз наслаждались знакомыми шутками. Последние строки этой непристойной истории завершились громовым хохотом, после чего сплавщики стали расходиться на ночлег. Шеннон задержался немного, чтобы показать Лукасу гласные буквы. Тут же, у этого крошечного очага человеческой культуры, Обжора тщательно обгладывал кроличьи кости и только после этого бросал их собаке. Блики огня озаряли его скулы и белки глаз, делая его похожим на доисторического человека, едва покинувшего царство животных.
На следующее утро они быстро перенесли свой лагерь в более удобное место, на другую сторону Кампильо, к старым развалинам моста Эррерия. Там решили обосноваться до тех пор, пока лес будет идти по Ринконаде, крутой излучине у подножия Альпетеи.
Мужчины отправились к мосту Сан-Педро и там соорудили еще одну запруду. Чтобы пропустить сплавной лес через перекаты, усеянные острыми камнями, нужно было поднять уровень воды в русле. Дожди, лившие в последние дни, облегчили им эту задачу.
Когда в полдень сплавщики вернулись в лагерь, Сухопарый предложил Американцу сходить на электростанцию Роча, чтобы получить разрешение пропустить сплавной лес через канал плотины.
