— Не вопрос. Этим я как раз и занимаюсь, — он кивнул на экран компьютера, продолжавшего свою таинственную деятельность. — Только об этом пока никому ни слова. Ты, я — и больше никого в нашей компании.
— Само собой. Только давай ты на сегодня закончишь свои труды, соберем народ на общий ужин или лучше на пикник, придумаем убедительный повод, и только сами будем знать, в чем дело…
— Принимается, госпожа Воронцова. Теперь в подобных вопросах ты хозяйка. Но так-таки никому и не скажешь? Даже и Лариске?
Наташа беспечно махнула рукой.
— Ей как раз и нечего говорить. Все, что нужно, я ей давно рассказала, а всяким формальностям она принципиально значения не придает.
— Ну-ну… — с некоторым сомнением протянул Воронцов. В безразличие женщин к таким вещам он не верил.
…Можно подумать, что Воронцов обладал даром ясновидения, хотя это и не совсем так. Просто предыдущий образ жизни (при том, что психологически он всегда оставался оптимистом) выработал у него привычку всегда предполагать возможность наиболее неблагоприятного развития событий и готовиться действовать именно в таких условиях.
Оттого он и не удивился, когда его прогнозы начали сбываться, причем неожиданно быстро.
Антон появился в тренировочном зале, когда Воронцов с Шульгиным фехтовали. Не на спортивных эспадронах, а настоящими офицерскими шашками образца 1909 года. Сам по себе риск получить серьезное ранение был не так уж велик, потому что кевларовые чехлы поверх курток клинок не прорубал, титановые маски надежно защищали голову, но и вес оружия, и сила удара создавали ощущение подлинности поединка.
Несмотря на то, что Воронцов в училище был кандидатом в мастера и чемпионом флота, против Шульгина он держался едва-едва.
Счет был один — четыре, и Воронцов медленно отступал, с трудом успевая парировать непрерывные атаки партнера. Обычно принято писать о «звоне сабель», а на самом деле никакого звона не бывает. Острия встречаются с глухим стуком, а при боковом соприкосновении клинков раздается короткий немузыкальный лязг.
Звуки, в общем, неромантические и для употребления в поэзии малопригодные.
Появления на пороге зала знакомой фигуры Воронцов, поглощенный боем, не заметил, зато Шульгин увидел форзейля сразу.
Дмитрий в этот момент сделал длинный выпад, целясь рубящим ударом в голову противника. У них было джентльменское соглашение — фехтовать по правилам, без всяких фокусов и азиатских штучек.
Но тут Сашка удержаться не смог. Уж больно захотелось показать надменному пришельцу, кто есть кто… Он давно не тренировался в этом смертельном номере, но сейчас был уверен, что получится. Кураж этакий появился…
