«При чем тут заяц?» — удивлялся он.
Через год Хусайн уже запомнил все, что было написано в медицинских книгах. К нему начали приходить первые больные.
Хусайн писал записки, по которым аптекари готовили лекарства. Несложные лекарства он научился готовить сам.
Все чаще за советами стали приходить и врачи.
Хусайн, ты не помнишь состав лекарства, которое помогает при перебоях сердца? — спрашивал пожилой, но мало знающий врачеватель.
И Хусайн сразу называл состав:
Сумбул, китайская корица, дикий имбирь, семена укропа настаивают на виноградном вине.
А потом его стали звать к тяжелобольным. Иногда приходилось перебирать в памяти все, что говорилось в книгах о симптомах их болезней, и принимать решение самому.
Книги ничего не говорили о строении внутренних органов.
«Как мало мы знаем о человеке, — думал Хусайн. — Из чего состоят почки? Что такое легкое? Почему здоровые люди внезапно умирают от болей в правом боку и при этом у многих вздувается живот?»
Хусайн ходил к мяснику, исследовал желудки и сердца верблюдов, баранов, лошадей.
Неужели ты считаешь, что мое сердце похоже на сердце этого жирного барана? — смеялся мясник.
Даже верблюд и баран имели разное строение мышц, желудка, кишечника. Как же сильно должен отличаться от них человек!
Иногда Хусайн решал на время отказаться от лечения людей. Знания, построенные на предположениях, могут принести только вред. Но приходили больные, изнуренные люди, и Хусайн не мог отказать им в помощи. Другие врачи знали не больше его, а меньше. Он был обязан помочь больным. Он старательно осматривал их. Чутко слушал дыхание, пульс, различные шумы тела. Выписывал лекарство. И лекарство часто помогало.
Но порой, когда Хусайна вызывали к больным, он так до конца и не мог понять, что же случилось там, внутри недавно здорового организма. В таких случаях врачи выписывали общеукрепляющее лекарство, чтобы оставить больному хоть небольшую надежду.
Путь к изучению строения человека был закрыт. За изучение трупа сам врач по закону был бы сразу превращен в труп.
Хусайн вспоминал свои мечты о продлении жизни всем людям. Какими далекими они были! Он ненавидел свое бессилие. Но выхода, казалось, не было.
Однажды возле книжных развалов к Хусайну подошел известный бухарский врач Камари.
Как тебя зовут, юноша? — спросил Камари.
Хусайн.
Слухи о твоем удачном врачевании дошли и до меня,—сказал Камари негромко, как бы раздумывая.
Хусайн не ответил, он только горько улыбнулся. Какое уж тут удачное врачевание!
