— На чем же основывались ваши подозрения? — спросил Грэхем.
— Я, видите ли, заядлый шахматист, и Уэбб — тоже… был им. Наша дружба питалась исключительно разделенной страстью к игре. В остальном у нас было мало общего. Уэбб — физик чистой воды, не имевший никакого отношения к душевным заболеваниям. Но внезапно он стал выказывать к этой области знания жгучий интерес. Попросил и получил разрешение посетить клинику и даже понаблюдать за некоторыми пациентами.
— Вот как! — Грэхем проворно подался вперед. — А он чем-нибудь объяснял эту вспышку жгучего интереса?
— Нет, а я и не спрашивал, — сухо ответил доктор Фосетт. — В первую очередь его занимали пациенты, страдавшие галлюцинациями в сочетании с манией преследования. Особенно шизофреники.
— Это кто же такие? — с невинным видом вмешался Воль.
Доктор Фосетт поднял брови:
— Пациенты, страдающие шизофренией, кто же еще?
— Что в лоб, что по лбу, — не сдавался Воль.
— Шизоидные эгоцентрики, — пояснил доктор Фосетт, изображая на лице безграничное терпенье.
Воль обреченно махнул рукою:
— Чокнутый остается чокнутым, как его ни величай.
Фосетт пронзил его ледяным взглядом:
— Вы, я вижу, склонны к категорическим суждениям.
— Я полицейский, — прищурясь, отпарировал Воль, — а потому понимаю, когда мне зубы заговаривают!
— Шизофреники, — ответил Фосетт назидательным тоном, каким обычно разговаривают с детьми, — суть люди, страдающие особым видом душевного расстройства, которое в прошлом веке именовали деменция прекокс. Их личность раздваивается, и доминирующая часть живет в призрачном мире, кажущемся куда ощутимее любой действительности. Многим разновидностям шизофрении сопутствуют галлюцинации, разнообразные по силе и яркости. А воображаемый шизофреником мир одинаково неизменен и ярок. Если упросить картину до предела, можно сказать: перед больным всегда один и тот же кошмар.
— Теперь понятно, — робко промолвил Грэхем.
Фосетт с неимоверной осторожностью водрузил пенсне не нос и встал.
— Я покажу вам одного из пациентов — он весьма интересовал доктора Уэбба.
Следуя за доктором, они вышли из кабинета и, минуя бесконечные переходы, добрались до восточного крыла клиники. Фосетт приблизился к череде ведущих в палаты дверей, остановился у одной из них и жестом пригласил спутников подойти.
Сквозь маленькое зарешеченное оконце они увидели совершенно голого мужчину, который стоял у кровати, Раздвинув тощие ноги и выпятив неестественно вздутый живот. Потухший взор несчастного неотрывно, сосредоточенно устремлялся к собственному брюху.
