Тот же Державин, славивший драчливую «царь-девицу», не смущался во время докладов Екатерине говорить заведомо неприятные вещи и даже настаивать на своем мнении, игнорируя ее реакцию.
Он считал себя обязанным поступать так, иначе страдала его совесть. Дочь архитектора Николая Александровича Львова и племянница Державина — Елизавета Николаевна — передавала случай, когда сенаторы, знакомые со вспыльчивым характером Гаврилы Романовича, уговорили его как-то не ехать в Сенат, когда там разбиралось одно щекотливое дело. Державин не знал, как на это согласиться, «желчь его расходилась», он почувствовал себя нехорошо, лег на диван и попросил одну из родственниц почитать ему что-нибудь для успокоения. Та взяла с полки книгу его сочинений, открыла первую попавшуюся страницу и начала оду «Вельможа». «Но как выговорила стихи:
Змеей пред троном не сгибаться,
Стоять — и правду говорить…
Державин вдруг вскочил с дивана, схватил себя за поседелые волосы, закричав:
— Что написал я и что делаю сегодня! Подлец!
Не выдержал больше, оделся»[28] и отправился в Сенат.
Не желая ронять чести, Державин-сенатор, как и Державин-поэт, был в своем праве. А Екатерина уважала это право и личным поведением не подавляла, а развивала в окружающих чувство собственного достоинства.
За 34 года царствования подданные благородного происхождения настолько привыкли считать себя людьми, европейцами и дворянами, что резкий поворот Павла I в сторону самодержавной манеры поведения шокировал и покоробил русское общество.
«Два разительных примера»
Считается, что Павел I многое в характере и манерах унаследовал от своего отца Петра III. Двое убитых мужчин, две жертвы неумения ладить с приближенными, точно держат под конвоем царствование Екатерины. За обоих исследователи предъявляют к императрице высокий счет. Винят в уничтожении первого и в похищении власти у второго. Винят и в длительной изоляции наследника, мелочном надзоре, постоянной угрозе жизни, которые и воспитали из Павла нервного, деспотичного, неуравновешенного человека. А это в конечном счете предопределило печальный исход.
Принято думать, что перечисленные качества перешли к сыну императрицы от отца — человека крайностей — и лишь развились в неблагоприятной обстановке. Рассмотрим этот вопрос подробнее. Так же как и Екатерине, Петру III не у кого было поучиться обращению с людьми. Иностранные дипломаты не раз подчеркивали в донесениях, что у молодого двора нет ни одного надежного советчика, который подсказал бы великим князю и княгине правильный, осторожный образ действий. На свой страх и риск они выбрали совершенно разные пути, которые и привели их к разным результатам.
