[17].
Волю божью они отождествляли с миролюбием. Вражду всяк противу каждого стремились — обратить в согласие, судить о всех и каждом непредвзято и по справедливости… Не суровые крепости, но храмы, радующие глаз человеческий, не оружие, пригодное для боя, но прекрасные, художественно выполненные предметы утвари оставили они после себя. И оставили немало, так что насилу удалось все уничтожить.
Все это было известно мне и без гида, тем более что я, дабы освежить свою память, заглядываю в брошюру, приобретенную вкупе с входным билетом в кассе при входе. На эту брошюру и в особенности на мои попытки почерпнуть оттуда исторические сведения наш экскурсовод, хранитель музея, взирает с ледяным равнодушием человека многоопытного.
Он выжидает, когда число посетителей достигнет пятнадцати. После чего извлекает покоящиеся в жилетном кармане добрые старинные часы. Выстраивает нас, чуть ли не попарно, молча становится впереди и затем, милостиво обернувшись к нам, дает понять, что нам разрешается следовать за ним.
Отшагав положенное, он останавливается и сообщает, что сейчас нам откроются вещи поразительные, о чем у нас даже при виде этих старинных стен не могло бы возникнуть и догадки.
Аббатство это — доподлинный город. Независимое хозяйство, где вертелись колеса мельницы, а жители сами откармливали свиней, доили коров, стригли овец, собирали и давили виноград. Сами же они обтесывали и строительный камень; более того, даже знаменитый собор сложен их руками.
Года 1088 тридцатого сентября святой Гуго — современник святого Ласло — в двенадцать часов пополудни заложил первый камень в фундамент храма. Этот освященный колокольным звоном миг был вершиной расцвета аббатства. О кафедральном соборе скоро заговорили как о несравненном по красоте, как о чуде света. «Второй Рим» — так называли его люди. Папейший из пап Григорий VII провозгласил на собрании конклава: «Нет храма, равного храму в Клюни».
Мы пересекаем главную площадь монастырского городка. И наконец-то видим достопримечательности, о которых у нас «не могло бы возникнуть и догадки».
Зрелище воистину поразительное и терзающее душу. Беспристрастно говорить о нем может разве что старик, в душе которого все перегорело.
Беспристрастно, однако все же высказывая свое суждение.
От воплощенного в камне чуда, перед которым не только что христиане падали ниц в религиозном экстазе, но, потрясенный его красотою, преклонял колени и весь прочий мир, сохранились лишь руины. Жалкие обломки, едва вздымающиеся на пядь от земли.
