В тот же миг, как смолкли вдали тревожные птичьи крики, с острова послышались человеческие голоса. Навстречу приставшим к берегу аргонавтам бежали из леса четверо юношей.
— Чужестранцы! — кричали они. — Не оставляйте нас на этой страшной земле! Спасите сыновей несчастного Фрикса, родившегося в далёкой Греции! Мы плыли из Колхиды в родной Орхомен, но буря разбила наше судно. Пожалейте нас!
Ломая исхудалые руки, они упали на землю перед аргонавтами. Но Язон уже сам с криком радости бросился к несчастным: разве мог он покинуть в беде своих братьев, внуков царя Афаманта? Сама судьба послала их ему навстречу!
Поздно вечером, когда «Арго» был вытащен наполовину на прибрежную отмель, а герои прилегли у костра на плотном морском песке, Язон открыл старшему из юношей, Аргосу, кто он, куда он едет и зачем. В свою очередь, смелый сын Фрикса обещал брату свою помощь. Всю ночь рассказывал он Язону про ту страну, где прошло его детство, и наконец сказал:
— Теперь ты знаешь всё, Язон. Колхидой правит злой тиран — царь Эет, сын бога солнца Гелиоса. Добром он не отдаст тебе руно, а сражаться с ним нельзя, ибо он могучий чародей. Не лучше ли вам вернуться, пока не поздно?
Язон ничего не ответил юноше. Он только привстал с песчаного ложа и громко приказал спускать «Арго» на волны.
Двадцать дней и двадцать ночей нёсся после этого «Арго» по лону морскому. Двадцать раз опускался за его кормой в синие волны светозарный Гелиос на своей блещущей огнём колеснице. Двадцать раз впереди, там, куда всё время вглядывались Линкей и Тифий, выплывала из ропщущих волн розоперстая утренняя заря Эос.
Наконец, под вечер двадцать первого дня, Линкей протянул вперёд руку: там далеко-далеко над волнами, среди которых резвились гладкие, чёрные дельфины, проступила теперь сквозь синее небо словно неподвижная гряда туманно-белых облаков. То были далёкие горы. Аргонавты ещё не знали, к этим ли горам лежит их путь, но плыли вперёд.
Солнце приближалось к закату. Длинная тень побежала по волнам к берегу от прямого паруса корабля. Ярким розовым блеском загорелись горные вершины. С земли потянуло тёплым духом суши, запахом нагретых солнцем скал, листьев лавра и маслины, дымом от невидимых отсюда вечерних костров.
Внезапно до слуха смелых плавателей донёсся страшный стон. Далёкий стон, но всё-таки ясно слышимый и притом исполненный нестерпимой муки. Ещё и ещё… Аргонавты содрогнулись. Им показалось, что это сами горы, сама мать-земля, само море застонало от невыносимой боли. «Что это? Что это?» — шептали, оглядываясь, воины Язона.
