— Раствор, раствор давай! Чего встали? — стройкой деятельно распоряжался Прохор.
Младший его братец, Федя, тоже казался вполне довольным — кормили здесь неплохо, работа оказалось знакомой, к тому же после окончания строительства дворца имелись вполне реальные перспективы обрести свободу и поработать уже на себя — строители в Сарае требовались повсеместно, тем более такие умелые, как эти русские парни.
Михаил вздрогнул — во дворе звонко протрубила труба, и слуги с готовностью подвели к самому крыльцу белую лошадь. Ак-ханум, в голубом, сверкающем драгоценностями дэли и круглой белой шапочке, украшенной павлиньим пером, казалась волшебной феей из сказки. Надменная и красивая, как картинка с обложки глянцевого журнала, юная вдова ловко уселась в седло, едва сдерживаясь, чтоб не пустить лошадь вскачь — в ханскую ставку полагалось въезжать торжественно и невозмутимо. Впрочем, слишком уж медленно тоже не тащились.
Впереди скакал приодевшийся по такому случаю Джама, исполнявший роль синей мигалки:
— Дорогу владетельной госпоже Ак-ханум! Дорогу госпоже! Эй, ты, деревенщина! Посторонись, кому говорю?!
За ним ехала пара багатуров в одинаковых зеленых плащах, затем — сама Ак-ханум в окружении толпы прихлебателей и слуг. Замыкали всю процессию воины, в их числе и Миша.
Ехали недолго, хотя дворец ханум располагался на окраине. Выехав в степь, прибавили ходу, и вот уже впереди, на крутояре, заблестел огромный золоченый шатер — Золотая Орда — ставка и обиталище великого Бату-хана.
У шатра уже собирались гости, раскланивались со знакомыми, смеялись, шутили. Степная аристократия на сытых конях, какие-то хитроглазые восточные господа с крашеными бородами, были и русские. Ратников вздрогнул, вдруг заметив в толпе носатого молодого человека лет двадцати пяти, в котором тут же признал старого своего знакомца — новгородского князя Александра Грозные Очи, впоследствии — лет через двести-триста — прозванного Невским. Обычно хмурый, нынче Александр улыбался, почесывал реденькую сивую бородку, весело болтая с каким-то весьма приятным молодым человеком в ослепительно белой епанче, отороченной горностаем. Красивое улыбчивое лицо, нос с едва заметной горбинкой, серые чувственные глаза — лишь несколько выступавшие скулы выдавали в нем степняка. О чем они говорили с князем? И что здесь Александр Ярославич делал? Просто приехал в гости? Или — за ярлыком? Нет, за ярлыком вроде бы еще рано — еще батюшка жив, Ярослав Всеволодыч, сын знаменитого владимирского князя Всеволода Большое Гнездо. Ярослав Всеволодыч хитер, осторожен, ловок — тот еще интриган, в прошлом году в Булгар ездил — тогда там еще была ханская ставка — с богатыми дарами. Выпросил у Бату-хана ярлык, нынче вот тоже приехал — во-он подошел к сыну — осанистый, седовласый, а глаза — как две букашки — хитрые, так и бегают.
