Ратников поспешно поднялся на ноги и поклонился:
— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа.
Они вошли в юрту, оказавшуюся изнутри куда просторнее, нежели казалось снаружи. Мягкая кошма под ногами, какие-то завешенные плотной тканью перегородки, очаг… ложе. В золотой плошке светильника, чадя, потрескивал фитиль, давая желтое неровное пламя.
Потянувшись, юная госпожа опустилась на ложе.
— Разуй меня!
Михаил послушно стащил с красавицы сапоги.
— Теперь — сними пояс… дэли…
И вот она уже возлежала почти обнаженная — в одних узких синих шальварах: тонкий стан, крутые бедра, темная ямочка пупка и грудь… упругая, уже налившаяся соком любви, грудь, не очень большая, но такая аппетитная, что Ратников позабыл обо всем на свете. Остались лишь эти глаза, эта волнующе вздымающаяся грудь, эти зовущие губы.
— Ну что ж ты? Раздень меня дальше!
— Но…
— Экий ты стеснительный! — Юная вдовушка вдруг рассмеялась. — Хочешь сказать: я — госпожа, а ты — раб? Да, так и есть. Но я ж не в мужья тебя зову. А мужчин монгольские девушки привыкли выбирать сами! Ну… иди же сюда… не медли…
Забросив руки за голову, степная красавица повалилась на спину… Миша быстро стащил с нее шальвары, погладил бедра, поласкал языком пупок, грудь…
— Только не целуй меня в губы, — томно вытянувшись, прошептала девчонка. — Как-нибудь обойдусь без таких ласк…
Да, сколько помнил Ратников, монголы не знали поцелуя — терлись щеками… Вот и он сейчас — потерся… Ак-ханум застонала, затрепетала вся… А кожа ее оказалась мягкой и нежной, объятья же — жаркими и сладкими, как вкус нуги.
Тусклое пламя светильника отражалось в зеленовато-карих глазах красы степей, на губах застыла улыбка, и рыжие волосы стекали по плечам расплавленной медью…
Глава 6
Лето 1245 года. Приазовские степи
ХАЛАТ И ВОЙЛОЧНАЯ ШАПКА
И грозный соленый бушующий вал
О шлюпку волну за волной разбивал…
Александр Жаров.
Заветный камень
В этот день никто не работал, даже самый последний раб! Приехали гости из соседних кочевий; бросив стада помощникам, явились пастухи с дальних пастбищ, вообще в степи, рядом с ордой Ак-ханум, стало довольно многолюдно и весело. Уже с раннего утра суетились: расстилали кошмы, размечали места для игрищ, женщины варили в котлах мясо — готовились к пиру. Хмельной напиток из кобыльего молока — «айран» — приготовили еще загодя, целых два чана, да еще имелось и вино — так что молодая хозяйка ходила с утра пьяная, ничуть этого не стесняясь!
Напились и воины — неутомимые степные джигиты, некоторые уже валялись в траве, впрочем, большинство все же дождалось гостей, церемонно встречаемых раскрасневшейся и веселой госпожой Ак-ханум.
