А способность музыки оказывать на нас физиологическое воздействие? «Музыка может вызывать острое, неподдельное эмоциональное возбуждение — от восторга до потока слез»>{11}.
Показателен и тот факт, что, независимо от культурных корней, всем людям свойственно интерпретировать определенные музыкальные мотивы одинаковым образом. Представитель какой культуры назовет марш Джона Филипа Суза безмятежным или спокойным, а не воинственным, торжествующим или бодрящим? Разве то, что представители разных культур воспринимают и интерпретируют одни и те же музыкальные раздражители сходным образом, не указывает на то, что понимание музыки должно представлять собой неотъемлемую составляющую физиологии нашего вида?
Еще одно явление, которое, возможно, доказывает, что наши музыкальные способности имеют физиологическую основу, — способность некоторых сочетаний звуков провоцировать эпилептические припадки. «Эпилепсия, порожденная музыкой, убедительно свидетельствует о том, что музыка оказывает прямое воздействие на мозг»>{12}.
Не будем углубляться в доводы, говорящие в поддержку существования «музыкальной» части мозга: по-видимому, есть убедительные свидетельства, позволяющие предположить, что наша способность к музыке напрямую связана с физиологией нашего мозга. Это значит, что музыка и язык — два способа обработки информации, которыми человеческий мозг наделен от природы, два из множества способов, которыми наши физиологические структуры определяют, как именно мы как вид интерпретируем действительность.
…
Mузыка и язык — два способа обработки информации, которыми человеческий мозг наделен от природы, два из множества способов, которыми наши физиологические структуры определяют, как именно мы как вид интерпретируем действительность
Когда я счел достаточными собранные доказательства тому, что кросскультурное поведение представляет собой следствие генетически унаследованных импульсов, пришло время применить те же принципы к кросскультурной способности человека верить в духовную реальность. Точно так же, как все культуры с самого начала истории нашего вида воспринимали мир сквозь призму музыки и языка, им было свойственно духовное восприятие мира.
Значит, вполне возможно, что люди на самом деле наследуют свои кросскультурные склонности к восприятию духовной реальности? Неужели наша кросскультурная вера в такие универсальные понятия, как божество, душа и загробная жизнь, — следствие генетически унаследованного инстинкта, рефлекса? Более того, если мы наделены таким инстинктом, значит, он должен исходить из какого-то особого физиологического участка в нашем организме, который мы могли бы называть «духовной», или «Божьей», частью нашего мозга?
